После разговора с Эльвилем я загорелся желанием учиться жить самостоятельно и, дабы у меня не возникло соблазна в будущем просить родителей о финансовой поддержке, я решил позвонить им. Мама, услыхав, что мне от нее и от отца ничего не нужно, испытала сильнейший шок, сопровождавшийся обильными слезами. Я не имел в виду, что собираюсь порвать с ними отношения, но именно об этом она и подумала, особенно, как услышала о шаманизме. В мой адрес посыпались разного рода нотации, которые мне совсем оказались не по нраву. Заявления матери о вреде сектантства и о возможных неприятных последствиях моего нового увлечения обухом ложились на мою голову. Но оно и не удивительно – с родителями у меня всегда существовали расхождения во взглядах на мир и такое положение волей-неволей приходилось терпеть как им, так и мне. Однако, в тот раз мое терпение дало сбой и я, устав от громогласных поучений, повесил трубку телефонного аппарата и вышел из переговорного пункта.
Поток свежего воздуха после недавней грозы наполнил мои легкие и само собой из груди вырвалось: «Свобода!» Это было совершенно новое для меня ощущение, так как раньше я не совершал в отношении родителей столь дерзких поступков. Что теперь ждало меня впереди я не представлял, но в тот момент мне было не до этого. Ветер обдувал мое лицо и, казалось, шептал: «Все будет хорошо…», – и я был счастлив. В действительности мне вовсе не хотелось ссориться с матерью и отцом (вообще-то, с отцом я даже не поговорил), но так уж получилось, что меня не желали слушать.
Состояние полной неопределенности и эйфории было во истину пугающим и вдохновляющим, но через несколько часов оно резко сменилось гневом. Причиной тому был мой брательник. Он явился в общагу и принялся выяснять, в какую это секту я попал и что означал мой звонок родителям. А потом, после недолгого разговора, заявил, что если я не оставлю свое «хобби», то он предпримет все возможное и невозможное, чтобы накрыть мою шаманскую братию, и что в этом ему смогут помочь его хорошие знакомые из правоохранительных органов. Ну что я мог ему возразить? Взрывной характер от бати достался не только брату, но и мне, и я в мягкой форме послал его куда подальше. Не хорошо, конечно, получилось, однако слышать угрозы от близких тебе людей, которым доверял, не очень приятно. На том мы и расстались.
Не знаю, стал бы брат выполнять свое обещание или нет, но в сердце мое закралась тревога, – подставлять Эльвиля у меня не было желания, и я поспешил с ним посоветоваться.
– А что, твой брат сумасшедший? – поинтересовался шаман, едва выслушав меня.
– Да я думал, что нормальный, а теперь вот и не знаю, – промямлил я в свою очередь.
– Повезло тебе с ним! – словно порадовавшись за меня, произнес Эльвиль и тут же спросил. – А зачем тебе это нужно?
– Что нужно? – не понял я.
– Разрывать отношения с родителями?
– Да у меня ничего такого и в мыслях не было. Я лишь собирался попросить их не высылать мне денег, но они как-то перевернули все с ног на голову и вспылили, совершенно не желая слушать мои объяснения. Правда, я говорил только с матерью и, возможно, батя воспринял бы все иначе.
Еще немного поговорив с Эльвилем и услыхав от него, что такое кардинальное решение, как мое, – а я подумывал больше не связываться с родителями, так как просто-напросто обиделся, – лучше оставлять на самый крайний случай, я решил, что стоит поговорить с отцом.
– Твоя мать, скорее всего, человек очень чувствительный и сентиментальный, – высказал предположение шаман, – и потому сразу же раздула из мухи слона. Или же это ты не сумел понятно объясниться. Но в любом случае, не стоит сразу же «рубить канаты», потому что не существует идеальных людей. К тому же родители, ну… это родители и, судя по всему, ни они, ни твой брат, вовсе не желают тебе зла, – просто немного погорячились и наверняка переживают из-за случившегося.
– Да, и еще, если ты хочешь быть самостоятельным, то разговоры об этом все равно тебе не помогут – нужно действовать и меняться внутри. Между родителями и детьми всегда существует энергетическая связь и они чувствуют, что да как у тебя складывается в жизни. Когда ты станешь самодостаточным и уверенным в своих силах, тогда родители ощутят это и поймут, что их сын в состоянии сам решать проблемы.
На следующий день, исполненный сыновей любовью и настроенный на мирную беседу, я позвонил предкам. Трубку подняла мать и, не дав мне закончить приветствие, принялась сожалеть о вчерашнем разговоре. Затем, после моих объяснений, трубка перешла в руки отца и, повторив ему сказанное на кануне матери, он, с шутками и прибаутками, заявил, что она как всегда все преувеличила, и что на самом деле волноваться не о чем.
Переговорив с родителями, на сердце у меня полегчало, но отныне тема шаманизма при наших встречах стала очень популярной, особенно на первых порах – мать и отец все же не одобряли моего «увлечения», как они выражались.
В очередной приезд к родителям они вручили мне брошюрку, изданную еще во времена Советского Союза и предназначавшуюся для «просветления» масс трудящихся. Информация, содержащаяся в этой книжке, носила характер антирелигиозной пропаганды, и шаманизм представлялся там наизлейшим врагом всего человечества. На страницах брошюрки черным по белому читалось, что шаманы являлись самыми настоящими наркоманами, мошенниками и просто психами. Что только не придумывали «шарлатаны», держащие бубны в руках, чтобы удерживать своих односельчан в страхе и получать выгоду от «бессмысленных» обрядов и ритуалов. Советскими пропагандистами не указывалось только, что шаманское целительство оказывало реальную помощь людям в избавлении от многих недугов. Я воочию убедился в правдоподобности этого на примере своего наставника, на счету которого было немало излечившихся, в основном тех, кому современная медицина с трудом смогла бы помочь, если вообще смогла бы. Были среди таких людей и «спрыгнувшие с иглы», и имевшие различные психические расстройства, – вот уж действительно не увязывается с шаманами-психами и наркоманами. Но мои родители ничего подобного не знали. И вот они насели на меня, пытаясь убедить, что я в серьезной опасности. В итоге – опять крики и споры.
Родители долго не хотели мириться с моим «увлечением», но ничего не поделаешь, пришлось. Я периодически снабжал их кое-какой литературой, чтобы они посмотрели на шаманизм глазами этнографов-исследователей шаманской культуры и самих шаманов, а не партийных работников. И, мало-помалу, они сдались. Правда, батя все же пытался по-своему вразумить меня, приводя совсем невразумительные аргументы, типа: «Ну если Эльвиль – шаман, то почему же он не уедет на Север и не живет в чуме»? Однако, помня высказывания Кочапа, приводимые Эльвилем в своей книге, о том, что мудрость не может принадлежать никому и что, в принципе, любой человек может быть шаманом, я говорил это же и отцу. При этом я добавлял слова другого чукотского мудреца, сказавшего как-то, что шаман – это Вселенная, а там, где живут его сердце и рассудок, стоит человек и колотит в бубен.
– Поэтому вовсе не обязательно жить в чуме, – настаивал я в разговоре с отцом. – Чтобы в свое время понять теорему Пифагора, тебе же не пришлось ехать к нему на родину…
Как я ликовал в душе от своих доводов, видя, что родителям нечего мне ответить, но еще радостнее было оттого, что они перестали досаждать своими лекциями о шаманизме, а через какое-то время сами начали расспрашивать меня о нем и, как мне показалось, заинтересованность их не была поддельной, особенно со стороны мамы.
Нет, родители не стали шаманистами – ничего такого, мои надежды на это были пустыми. Но с другой стороны, наше общение и книги, которые я им привозил, на мой взгляд, побудили их взглянуть несколько иначе на свое житие-бытие, а что касается внутреннего изменения, то, как говорится, всему свое время. Эльвиль вновь оказался прав – с возрастом человек все меньше и меньше стремится к чему-то и различного рода переменам предпочитает стабильность и воспоминания о светлых моментах прошлого. Это, наверное, неплохо, но это делает нас глухими и слепыми перед настоящим и не дает возможности продвигаться к будущему.
– Чтобы человек преобразовался, – говорил шаман, – ему в каком-то смысле необходимо вновь стать ребенком, найти, вспомнить этого ребенка в себе. Взрослые чересчур серьезны, они теряют способность расслабляться и в полной мере наслаждаться жизнью. Часто такая серьезность идет рука об руку с дерганностью и суетой, потому что стоящая перед ней цель – это обычная работа, лишенная всякого творчества. Только пригласив к сотрудничеству своего внутреннего ребенка, мы можем создать что-то действительно стоящее, несущее жизнь, а не разрушение.
– Бывает, я покупаю себе книжки, которые мне нравились в детстве, – продолжал Эльвиль. – Я могу их и не читать – они просто будут лежать на полке, но их присутствие наполняет. А на днях я был у своего брата. У него сохранились солдатики, которыми мы играли в детстве, и ты знаешь, я с таким удовольствием сделал для них луки, копья и мечи,.. м-м-м брат!.. И поставил на полку… Если ты чувствуешь, будучи уже не ребенком, ностальгические нотки по какой-либо вещи или игрушке, которых у тебя не было в детстве или были, но не сохранились, то лучше купи их. Детские желания – они ведь копеечны сами по себе. Но зато они несут огромный эмоциональный заряд – ты вернешь себе частичку души, которая осталась в том возрасте и, таким образом, станешь целостнее.
Шаман всегда остается ребенком в душе, всегда дает ему проявляться каким-либо образом, не беспокоясь о том, что могут подумать окружающие. Потому что, если подавить этого ребенка, то ни о какой целостности не может быть и речи, и мир всегда будет выглядеть тусклым, какими бы праздниками ты не разбавлял его. Только у детей есть настоящая тяга к познанию, тяга, которая не приправлена ни одним корыстным желанием, чего не достает человеку, озабоченному одним лишь достижением материального благополучия или своим положением в обществе. Взрослые в отличие от детей просто пытаются нахватать побольше знаний, быть осведомленными, так сказать, но настоящее знание лежит за пределами ума и мало связано с количеством полученной информации. Чем больше ее, тем легче угодить в ловушку, попасть в лапы иллюзии, что ты многое познал и стать глухим к окружающему Миру. Важно не то, сколько знаний в твоей голове, а то, сможешь ли ты ими воспользоваться для раскрытия своего предназначения и его реализации в жизни.
Когда человек начинает ограничивать себя в чем-то, выбирая, что можно делать, а чего нельзя, – потому что, например, так могут вести себя только дети, – его эго раздувается. И тем сильнее, чем усерднее он старается поддерживать воздвигнутые им границы вокруг надуманных моделей поведения и своего характера. И то, что человек мог себе позволить в детстве, сейчас уже не допустимо, иначе, что же о нем подумают люди?!
Обычно на шаманов смотрят как на сумасшедших, на шутов гороховых, но в этом шутовстве и кроется свобода – свобода, которая является ключом к Силе и пониманию. Какое шаману дело до того, как на него смотрят, если он умеет по-детски беззаботно смеяться и жить так, как подсказывает сердце. «Взрослый» же человек даже понятия не имеет, что значит радоваться жизни, потому что находится в плену у своей серьезности, и отсюда в его жизни столько проблем, в любой из сторон жизни. Я не хочу сказать, что у шамана нет проблем, конечно же есть. Но он решает их пусть и серьезно, однако не позволяет этой серьезности сделать его напыщенным, с раздутым чувством собственной важности снобом.
Сам по себе ребенок восприимчивее к Силе, для него любая игра несет огромный смысл – это мистика, прикосновение к сакральному. Например, если сын просит своего папу покатать его на себе, то отец для него уже не является отцом – он самая настоящая лошадь. Или, когда дети играют в кукол или в солдатиков, когда учат их чему-то, кормят, одевают, укладывают спать – они действительно ощущают то, что заботятся о них не как о мертвых игрушках, а как о живых существах. Родители так же могут поиграть с детьми, но не все из них будут искренними, для многих это будет притворство, актерская игра, ведь они знают, что куклы неживые. А для ребенка все иначе – в любую игру он входит всем своим существом, целиком отдается ей. Это особое состояние, где каждое действие магическое – это шаманское состояние. Все люди, будучи детьми, испытывают его, во всех живет внутренний шаман, который радуется жизни, солнцу, дождю, ветру; тому, что кто-то пукает или рыгает. Ребенок умеет смеяться над собой, это доставляет ему радость. Но взрослея, становясь серьезнее, человек теряет такую способность, потому что двери его души загромождаются всяким хламом. Точнее, он даже не теряет, а просто забывает, что когда-то мог беспричинно радоваться.
Ты спроси у своих родителей, почему им нравилось играть в детстве. Они не смогут вспомнить. Вообще-то искать причину и не нужно. Если ты задашь этот вопрос какому-нибудь малышу, он либо посмотрит на тебя как на идиота, либо скажет, что это здорово. Этим он выразит все – ведь чувство невозможно передать словами. А взрослые найдут ответы: они были маленькими, а все маленькие любят играть. В чем-то они правы, но только поверхностно. Взрослые не помнят состояния, наполнявшего их, они знают, что их что-то влекло, но само чувство, ощущение Силы уже недоступно. И поэтому все детские забавы для них не более чем развлечение и показатель примитивности.
Становясь серьезным, человек упускает тайну. Боязнь выглядеть смешным в чьих-то глазах поистине ужасная штука. Серьезный человек даже не подозревает, что он очень смешон, когда строит из себя кого-то важного. Дети видят всю глупость поведения взрослых с их правилами этикета и другими шаблонами, и, естественно, смеются над ними. Взрослые смеются только над другими, а дети и над другими, и еще больше над собой. Редко кому удается остаться ребенком по жизни. Это большая удача. И это вовсе не значит, что такой человек не сумеет адаптироваться в обществе. При определенном подходе и навыке он сможет и презентабельно выглядеть, если потребует ситуация, и оставаться самим собой. А может вести себя и так, что от него будут шарахаться – все это на его усмотрение – он свободен в своем выборе. Просто нужно быть менее серьезным и не делать из себя и своих дел нечто необходимо важное. Тогда и неудача, и успех не способны будут ослепить тебя и лишить силы.
Когда ты очень серьезен и придаешь своим делам огромный смысл, выставляя их на первое место среди всего многообразия окружающей жизни, твое сознание притупляется. Ты начинаешь критично относиться к другим людям, к их интересам, вообще ко всему, что не увязывается с твоими. Это и есть проявление эго, и оно тем сильнее, чем ты больше циклишься на своей персоне. По-другому и не скажешь, ведь именно поэтому Мир вокруг тускнеет. Это опять все то же выделение из целого: одно тебе кажется неприемлемым – отсюда критика и осуждение, а другое – это то, что тебе нравится. Человек настолько становится убежденным в правоте своих помыслов и поступков, что действительно неспособен ничего увидеть дальше собственного носа. Одни придают первостепенное значение духовному, другие – материальному. Все это привязанность. Она и возникает в результате чрезмерного стремления к получению выгоды: либо после смерти попасть в Царство Божье, либо получить в жизни побольше удовольствия, денег или власти. И то и другое – ограничения – в этом нет целостности. Каждый человек заключает в себе и Небесное и Земное начала. Небо – это Ворон – это дух, Земля – Орел – форма. Почему в шаманских сказаниях и мифах говорится, что и Ворон – шаман, и Орел – шаман? Это все одна и та же энергия, проявления Бугады Энинтын. Ее просто разделяют для удобства понимания, потому что, осознав каждую часть, легче отбросить и то, и другое, объединить их.
По мифам, Небесный Шама톆 был рожден от связи Ворона с женщиной – это дух, а Орел дал возможность реализоваться духу, предоставил форму. И Орел, и Ворон – оба божественны. Без формы человек умрет, станет духом. Поэтому, когда кто-то освобождается от привязанностей в мире форм, он покидает тело и сливается с Великим Духом. Именно освобождение дает такую возможность, но никак не стремление обрести высшую жизнь после смерти. При освобождении человек умирает легко. И наоборот, легко не будет, когда ты цепляешься за какие-то действия, надеясь, что они высокодуховны и откроют для тебя двери в мир иной, это лишь желание получить выгоду, так же как и увеличение материального благосостояния. Именно поэтому кому-то страшно умирать и порой болезненно, ведь по-прежнему человек привязан к своим устремлениям и желаниям.
Однако, существует и другая сторона. У каждого человека есть своя цель, задача, судьба, если хочешь. Это своего рода матрица Великого Духа – то, зачем Ворон воплотился в форме и стал Орлом. Судьба не в том понимании, что все предрешено и что все удачи и неудачи посылаются тебе кем-то – это лишь последствия твоих мыслей и поступков, – а судьба в смысле предназначения – это то смирение перед Богом, о котором говорил Иисус. Смирение не как жертвы обстоятельств, а свободной личности, принявшей на себя всю ответственность и добровольно следующей предначертанному пути. Для этого и нужна форма. Но чтобы удержаться в форме, ее необходимо подпитывать. Это может осуществляться идеей о деньгах и поиском путей их зарабатывания, коллекционированием чего-либо, хобби или чем-то иным. Чем больше форм ты привлекаешь в свою жизнь, тем прочнее закрепляешься в теле. И здесь кроется опасность, потому что при этом дух становится все дальше и дальше. Парадокс, не правда ли? Одни противоречия. «Как же быть?», – спросишь ты. Отвечу: «Проще!»
Форма – это выполнение определенных законов, без чего ее существование невозможно. Но вся проблема заключается в том, что мы возводим свои формы в культ, делаем их целью жизни, например, деньги или рождение детей. Форм существует множество. Мы и так уже рождаемся в форме, но постепенно притягиваем и другие.
Вообще интересно то, что человек, по-видимому, изначально не выбирает свою форму. Например, если почитать апокрифические евангелие от Фомы о детстве Иисуса Христа, то его образ никак не вяжется с образом спасителя человечества. Будучи ребенком, Иисус описывается как довольно гневное божество. Если ему что-то не нравилось, он мог спокойно проклясть человека, от чего тот страдал или умирал. В детстве он просто не мог контролировать эту энергию разрушения, не осознавал ни своих желаний, ни силы. А позже Христос пошел со словом божьим к людям – это и было его предназначением. Энергия трансформировалась, и два ее полюса объединились, открыв для него Путь.
Похоже, что форма изначально оказывается негативной, хотя и не обязательно. Возможно, что именно отрицательная энергия и побуждает человека искать другую сторону жизни. Может быть, он и меняется только за счет того, что испытывает на себе ее пагубное действие. Ведь в основном люди не желают меняться – наверняка из-за того, что их форма оказалась не столь разрушительной. Они просто не ощущают дискомфорта, и их все устраивает: работа, зарплата... Но в том и досада, что человек зачастую принимает формы за цель в жизни. И поэтому масса людей с одинаковыми взглядами сформировывает определенные и очень прочные шаблоны поведения, даже не осознавая безысходность своего положения. Так, например, большая часть женщин уверена в том, что их предназначение – родить ребенка, а у мужиков – построить дом, посадить дерево и вырастить сына. «Нужно работать, работать и работать; рожать, рожать и рожать», – говорят они. А в выходные пить пиво и водку. Вот! Вот и весь смысл жизни. А церковь говорит, что нужно молиться, молиться и молиться, тогда Бог тебя примет. Но к чему молитва и покаяние, если в них нет сердца? – вот что священники не могут донести до людей. Все в жизни можно перевернуть с ног на голову, даже учение такого великого человека, как Иисус…
Да и Кастанеде досталось не меньше, хотя он свои книги написал совсем недавно. Учение Хуана Матуса уже стало каноном. Кастанедийцы из хорошей вещи сделали обычную форму. Не многие из числа его последователей, из тех, с которыми я общался, пытались найти свой путь. Большая часть просто подражала пути Кастанеды, так же, как и он стараясь пройти семь врат сновидений и испытать воздействие кактуса пейота… Мало кто читает между строк, а ведь именно там кроется ключик к тайне. Слова дона Хуана о том, что ботинки каждый раз стоит завязывать по-разному (то левый, то правый), – дабы не превратить это действие в неосознанное и не создать еще один шаблон, – не просто болтовня. И осознав это, человек обретет гораздо больше, чем ему может дать употребление галлюциногенов. Наставник должен донести до ученика какую-то информацию, но ученик не должен быть таким, как учитель – ему необходимо уловить смысл слов и, используя какие-то подсказанные учителем методы, открыть свои, найти себя. Надо смотреть глубже, когда что-то слушаешь или читаешь.
Даже если сейчас случится второе пришествие Христа, его опять отправят на распятье. Церковь скажет, что этот человек еретик, и масса людей поддержит это, потому что христианство превращено в форму, в матрицу. Все ожидают спасителя, который успокоит и пожалеет, но он, как и всегда, принесет меч и откроет людям правду о них. А правду всегда больно слушать.
Так что, когда человек принимает свои формы за самоцель, как самое важное в жизни, он уже и не осознает, что дух далеко от него. Если у него и было какое-то стремление, скажем, к духовному росту, то с возрастом оно забывается окончательно. Ты, конечно, будешь помнить об этом, но как о легком увлечении юности, о детской забаве. Ты может даже скажешь: «Каким же глупым я был». Шаблоны социума очень просто могут поглотить тебя – ты и не заметишь.
Формы – это определенные этапы на твоем пути и принимать их за цель – глубокое заблуждение. Многие, когда подходят к концу жизни, понимают, что бездарно прожили ее. Да и как не понять? Не будешь же ты, опираясь на клюку, желать еще нарожать детей. Этот смысл жизни остался в прошлом, и теперь человек не видит ничего светлого. Он лишь чувствует, что скоро уйдет навсегда, и это его пугает. Он не жил по-настоящему, полно. Он пронес сквозь годы столько хлама в своем сердце, что уже ни один лучик не способен проникнуть в него. Поэтому и страшно. Как говорил Пойгин-Копье: «У старого человека сердце должно быть как сума пешехода, прошедшего длинный путь, – ничего лишнего».
Поэтому шаман ставит себе целью отслеживание форм и избавление от ненужных, чтобы дать духу свободно проявиться через себя. Он, конечно, за что-то держится, ведь жить-то нужно. Но все это контролируется, потому как в противном случае мир форм затянет сознание. Такой контроль позволяет делать шаману все что угодно: и зарабатывать деньги, и развлекаться, и коллекционировать что-то. Он контролирует все это, осознает и перед смертью, поблагодарив жизнь за радости и печали, избавляется и от последней привязанности, и уже свободным совершает последний рывок за пределы колеса перевоплощений.
Это одна из самых больших ошибок, что мы принимаем путь своей формы за цель, и забываем о внутреннем содержании, потому что путь внутреннего «я» уже иной, это не путь формы. Вот, например, дон Хуан – веселый человек, любитель пошутить и посмеяться, – в принципе, это и есть его форма. Но цель у него иная. И если бы он потерял ее – цель духовного наставника, то остался бы просто дурачком – шутом гороховым…
Поэтому в старости человек и говорит, что не нашел смысла в жизни. А его и нет, этого смысла. Есть цель, есть путь, и все это называется жизнью. Просто мы очень часто заблуждаемся относительно своих целей и придаем им неимоверное значение, становясь людьми твердолобыми, с характерами и идиотскими жизненными правилами. Да вдобавок пытаемся навязать их кому-то еще.
Проще нужно быть. Хочется смеяться – смейся. Хочется плакать – плачь. Не говори, что это хорошо, а то плохо – не создавай из своих желаний и суждений шаблоны. Ищи свою цель, ищи свой путь и следуй ему. Иди играючи, не придавая этому никого значения, без критики и суеты, но в тоже время ответственно, без промедлений и с полной самоотдачей…
Обязательно нужно найти внутреннего ребенка, иначе никогда не получится быть самим собой.

1. Глава 1
   
2. Глава 2
   
3. Глава 3
   
4. Глава 4 начало
   
5. Глава 4 продолжение
   
6. Глава 4 окончание
   
7. Глава 5
   
8. Глава 5 продолжение
   
9. Глава 6
   
10. Глава 6 (продолжение)
    
    
11. Часть 2 Глава 1
    
12. Часть 2 Глава 2
    
13. Часть 2 Глава 3
    
14. Часть 2 Глава 4
    
15. Часть 2 Глава 4 (продолжение)
    
16. Часть 2 Глава 5