Калёным железом история заставляет народы шевелиться. Тенденция вкушать манну небесную присуща многим и многим – равно как и спать на ходу. И вечно повторяется сказка избранного богом народа – который как только оказывался в благоприятных условиях и отъедался, сразу же поворачивался к Творцу спиной и начинал усердно строить капища для идолов, с которыми легче столковаться тароватым людям.

Погуляв вволюшку во время Смуты, русские люди первые тридцать лет добросовестно замаливали грехи и от Бога отступать не думали. Но при Алексее Михайловиче, царе Тишайшем, ум стал расти как на дрожжах и в конце концов полез через верх.

Кончается век русской сказки и начинается время драматургии – уже в который раз. Всё как обычно: Кот Баюн уходит на пенсию, но ещё крепится. Василиса Прекрасная уже только для себя мажет щёки алые бураком – не летит к ней в терем Конёк Горбунок. Подумывает красавица: не поменять ли ей имя, фамилию и отчество заодно? Иванушка Дурачёк приобрёл колючий взгляд и сапоги со скрипом, а кроме того, стал раздражаться по любому поводу и нести околесицу. Курочку Рябу заклевали соседки и золотые яйца стали антикварной редкостью. Сивка Бурка вышла замуж за иностранца, а Серый Волк пошёл служить в правоохранительные органы: надо же кому-то родину спасать от самой себя? Тридевятое Царство оказалось ближе, чем ожидалось из-за развития информационных технологий, и ходить туда повадились все, кому не лень: Колобок вышел на традиционный обход своего района – а попал за границу.

Сказание говорит о патриархе Никоне поджав губы: слишком умён был человек, напорист и властен. Достоинства эти весьма тривиальны и мало кому нравятся. Кроме того, сказочник – всегда монархист, и конфликт реформатора с царём по поводу разделения полномочий его раздражает. Кесарю – кесарево, и человек, покушаясь на прерогативы самодержца, превращается в смутьяна и бунтовщика.

Сказка никогда не поднимается выше слёз по герою и в душу человеческую не лезет. Иначе такие сказки включали бы в церковный канон и жития святых. Мучеников Вещий Боян либо старается обойти стороной, либо представить обычными героями, над смертью которых можно всплакнуть и дать наставление юношеству. Искатель смерти никому не понятен – он смотрит слишком далеко и лишён приятных манер. И всё же он гораздо лучше властолюбца и цепкого администратора.

«Куда идёшь?» - спросил апостол Учителя и удостоился ответа, который отправил Св.Петра под топор. Если ты бросил своё дело – ты предал Бога и лучше умереть, чем жить с таким клеймом. Люди продают друг друга по пустякам, а тех кто не умеет лицемерить водят за нос. Малодушие в порядке вещей – это принцип человеческого общежития. Но одно напоминание о нём вызывает приступ неугасимой ненависти.

Все беды прошли стороной и более ничего не угрожает России в середине 17 века. Но в этой тишине ударил набат раскола церкви – русской реформации. Той самой, что Европа пережила на век раньше. Казалось, не могло быть лучшего времени для выяснения вопросов веры: царь Алексей Михайлович был не только богобоязен, но и большой знаток догматики. Кружок ревнителей православия, собравшийся вокруг него, положил начало реформам, имевшим последствия куда большие, чем все усилия Грозного и Годунова вместе взятые. Несколько человек, преданных идее религиозного очищения, сумели так расколоть нацию, что в ней нашлось место и Петру Великому, и Санкт-Питербургу, и европейским ценностям.

В 1613 году кончилась эпоха железа и крови. В течение двух поколений русские люди делали свою историю, начиная с опричнины и кончая изгнанием первого царя польской династии, хотя в действительности он был шведом. Всё оказалось в прошлом. Кровавые шпоры царя Ивана подняли Россию на дыбы, змеиная улыбка Годунова завораживала, тень царевича Дмитрия обрушила крышу – и вдруг всё кончилось – как будто и не было вовсе.

Началась династия Романовых – три царя подряд такие тихие и скромные, богомольные – только пыль с них сдувать не забыть. Остановилась история и побежали болотные огоньки: кто быстрее испугается? Были бунты и войны – но больше было бунтов. Воевали с поляками пару раз – но кроме кусочка земли ничего не добыли – только срам прикрыть и хватило. Бунтовали донские казаки – вроде беспричинно – но зато очень громко – едва Москву не взяли. Бунтовали горожане из-за совершенно невыносимых грабежей царских слуг – тех самых, что пыль с царей сдували.

Знающие Люди говорят: «пути Господни неисповедимы – пока не пройдены». Только ведь пройти их – немалая мука. Здесь страдания находят на страдания и свёртываются в клубок змей, из которого человеку не выбраться без потерь. И всё же он ползёт и стонет от укусов собственной зависти. Что ещё держит его на этой земле, кроме желания не отстать?

У всех пути разные, но дорога одна. Впереди маячит прошлое, сзади опустошённость, а вокруг танцуют знаки препинания. Водят хоровод вопросительные и восклицательные знаки - точки и тире с запятой, троеточия, но точка появляется только один раз.

Хорошо тому, чья жизнь наполнена восклицательными знаками – под барабанный бой Судьба несёт своего любимца к последнему привалу. Окружённый вопросами всю жизнь мнётся с ноги на ногу – хотя и это бывает необходимо. Троеточия не дадут ничего хорошего – только бесконечный стон об утраченных иллюзиях и упущенных возможностях. Хотя это не так: то, чего не было, нельзя упустить.

Знающие Люди говорят: сколь верёвочка не вейся – всё ж свернёшься ты в петлю. Герои старой сказки давно умерли, и только тени бродят по болоту, пугая неосторожных путников.

Русский народ вышел из пелёнок, но взрослым не стал: ещё не время. Да и куда торопиться – народ имеет впереди тысячелетнюю историю и знает об этом. А на упрёки в отсталости резонно отвечает: сам ты дурак.

Страсти улеглись сами собой: уже не важно, что говорил Кощей Бессмертный Бабе Яге по случаю крестин Змея Горыныча и какого мнения был Иванушка Дурачёк о красоте Василисы Прекрасной. Хорошо просто знать, что они были когда-то с нами рядом. Их время ушло – но мы-то живы. Хотя это с какой стороны посмотреть.

Кумир не наполнит душу, но по крайней мере свяжет её крепкой уздой. Несвязанная душа очень своевольна и обязательно доведёт человека до греха. А чем питаться грехом, так лучше курить фимиам.

Церковь не очистит душу, но по крайней мере и не расстроит. Пожар свечей у икон не зажжёт огонь веры, но захватит внимание. Внимание, оторвавшееся от самого себя, не станет жаловаться на скуку: этот мир не такой уже серый, как иногда кажется.

Нет такого места на земле, где бы человек почувствовал себя одиноким: он всегда в толпе своих мыслей. И хорошо, если они не плохие – трудно жить среди недоброжелателей. Казалось бы, всё просто: прогони плохих и приласкай хороших. Ибо нет дружбы с дураком, и нет в мире такого зла, которое не может совершить глупый.

Жил-был Змей Горыныч. Был он мужчина видный и хозяйственный – хлеба элеваторы полные, стада коров в три дня не перечесть, а овец – что песку на пляже. Кроме традиционного помещичьего обихода имел он на балансе заводы водочные и металлургические, станции – как заправочные, так и железнодорожные.

Жена у него была Царевна Несмеяна: дочка Бабы Яги и Кащея Бессмертного. От батюшки она унаследовала характер алчный и сварливый, а от матушки – характер злой и грубый. Познакомились они на рауте у Мужичка с Ноготок – борода по пояс – крупного корпоративного адвоката. Змей в то время переживал финансовые трудности и с интересом посмотрел на богатую невесту. А родители девушки и рады без памяти сдать стерву на руки хорошему человеку.

В некотором царстве, некотором государстве у боярина было три сына: старший – крутая голова, средний – себе на уме, а младший – честная головушка, форменный дурачёк. Такое нередко бывает.

Боярин понимал веяния времени и дал детям хорошее образование: старший выучился на юриста и стал уверенно донимать людей доносами по всякому поводу: влиятельный, уважаемый человек получился. Средний выучился на финансиста и стал знатным ростовщиком в банке: ссужал людей деньгами под залог жены, детей и другого имущества. Младший ничему не выучился – только на диване книжки читал. А чтоб делом заниматься – так нет.