Благодаря некоторым философским беседам местных титанов мысли, вы, конечно, читатели догадались, что Чочко-сай был ко всему прочему еще и самым политически продвинутым аилом Кыргызстана. Все пропагандистские новшества наш знаменитый Чокунакун, начиная со времен партийной молодости, вначале испытывал у себя на родине, а потом уже бесценный опыт распространял по соседним селам и районам. Это в его время был разбит обширный парк с обилием гипсовых (ранний период – ренессанс) и бетонных (поздний период – декаданс) скульптур. Тут были и пионеры с горнами, пловчихи с веслами, летчик с пропеллером, затем вторая тематическая группа – чабан с баранами, доярка с ведром, целый выводок юннатов, с дарами родных огородов в руках. Сельскую группу рассекала на две композиционные половины широкая аллея передовиков колхозного строя, упиравшаяся в заросшую бурьяном клумбу, где на гипсовой лавочке беседовали два бородатых типа, похожие на бомжей (так осыпалась штукатурка со скульптур Маркса и Энгельса!). По бокам были еще клумбы (точнее круги, оставшиеся от клумб), на одной покосившийся влево – Ленин, на второй – падающий вперед Сталин. Ленин в костюме, Сталин в шинели. Мы, когда были маленькими, всегда жалели Сталина из-за жаркой шинели летом, а Ленина в летнем костюме зимой. Период Независимости обогатил наш парк новыми скульптурами. Гипсово-бетонная срамота уступила технологиям евроэры, т.е. когда листы простого железа по желанию заказчиков можно стало выкрасить под золото, медь или бронзу. Если бы вы видели бы, с какой помпой открывали в нашем аиле «европамятники» бесчисленным батырам и ханам. И все они почему-то на конях! Ни одного пешего или сидящего! А ведь, если призадуматься, как это правильно! Как тонко подмечено талантливыми скульпторами и начальствующими заказчиками, что «батыры и ханы», то есть начальники и чиновники прошлого, по определению не могли передвигаться пешком. Сегодняшние их потомки, например, тоже считают западло ходить на своих двоих и, чтобы подчеркнуть свою значимость, ездят на только мерседесах и других иномарках, с таинственными мигалками на крышах. Даже, если их дом через дорогу от места работы! Интересно, когда они умрут, и мы своим выдающимся землякам поставим памятники в нашем парке, то, что на постаментах поставим гранитные копии их автомобилей, а на задних сидениях за черными стеклами будут сидеть их скульптурные копии? Так никто ж не увидит бывших наших вождей! А без автомобиля, как и великие предки без коня, они не будут смотреться. Вот беда! Как все-таки подчеркнуть их неординарность, величие и отличие от простых смертных? Может, президент своим указом распорядится высекать образы покойных начальников в сидячем положении, чтобы по их позам любой человек вплоть до дебила мог догадаться, что герой памятника сидит на невидимом глазу (абстрактном) заднем сидении служебного автомобиля. А над головами поместить главный атрибут принадлежности к великоханско-байскому сословию – цветные автомобильные мигалки! А что? Вон на русских иконах святых рисуют с нимбом вокруг головы, а мы, что не лысые, не можем установить монументы своих святых начальников в ореоле сияющих огней мигалок?! Убеждены, наше предложение достойно обсуждения в парламенте и на Совете безопасности! Мы, когда этой идеей поделились с нашим Керимбаем, он буквально затрясся от восторга.
- О, девчата, это здорово! Причем, мигалки должны быть разными, согласно рангам и уровню должностей при жизни! – тут же, не сходя с места, начал он со сладострастием развивать нашу идею. – Например, самому большому начальнику мы поставим на голову оранжевую мигалку, в знак его божественного пожизненного культа и нашего бесконечного раболепия перед ним, даже в загробном мире. Рангом пониже, генералам милиции и эсэнбэ – красные мигалки, в порядке общественного одобрения их патологической любви при жизни все запрещать, всех впускать и никого не выпускать! А великим юристам и прокурорам – синие! Под цвет их мундиров и широких, как море, запросов…
У Чочко-сайского парка культуры и отдыха была еще одна особенность: он был асфальтированный. Спасибо аксакалу Чоке. Не будь его поистине царской заботы о родном селе, разве чочкосранцы удостоились бы такой роскоши при Союзе, будь они даже все сплошняком Героями войны и труда. Не вина гордого старика, что через много лет его детище, которому он отдал уйму душевных сил, стало диким заброшенным местом с разрозненными группками деревьев после вырубок на дрова, широкие аллеи которого превратились в автодром. Да-да, это так, и можете не возмущаться! В конце концов, автодром лучше, чем байтал-базар (рынок проституток со стриптиз контейнерами!), или полулегальный базар по торговле наркотиками и оружием (не охраняемая граница рядом, 100 м. через речку!). Мы понимаем, что парк Чокунакуна, это культурный памятник советской эпохи! По словам одной искусствоведши из столичного детского фонда – национальное сокровище! Удивительное явление соварта! Ну и что?! Где ж кататься нашим чочко-баям на своих новеньких автомобилях, если все улицы аила покрыты ямами и ухабами, перекопаны и разрыты. Между прочим, рытье улиц в нашем Чочко-сае – национальное хобби. Копает любой, где попало и когда захочет. Власти таких нарушителей в упор не видят. А тут в парке раздолье, хоть «формулу №1» проводи!
Мёкё приперся в парк, потому что ему некуда было идти. Мать с сестренками пошли молиться к Апыш, а он, сбежал по дороге к Кане, и, не застав ее дома, поплелся в парк. От нечего делать стал рыскать среди редких фруктовых деревьев и с трудом нашел яблоню, где среди варварски обломанных пацанами веток висело последнее полусгнившее яблочко. Сорвал и только собрался его надкусить, как послышался гул мотора, и на аллее парка появился быстро мчащийся «Мерседес» сына Вампира – Абиля (сокр. - Биля). Мёкё не успел удивиться, чё, мол, чувак спозаранку гоняет мотор, а машина с открытым верхом, вжи-г, мимо него. У Мёкё «пачка» от удивления перекосилась: в Билиной машине сидела его Кана с бутылкой шампанского в руке. – Они чо с цепи сорвались?! В такую рань? Где это они катались? – пробормотал парень, и сгоряча побежал вслед за машиной, но на перекрестке остановился. «Мерседес», делая круг по кольцевой аллее, снова мчался в его сторону. Теперь Мёкё хотел увидеть только девушку. Что с ней? Почему она оказалась в машине этого ублюдка? Кана ведь никогда не симпатизировала сыну Вампира, считая его законченным дегенератом? В этот момент машина со свистом вновь промчалась мимо, и перед глазами, как на фотке, запечатлелась смазанная лента дико хохочущего лица Каны, с откинутой на спинку головой. От злости Мёкё запустил ей вслед яблоком. Потом стал искать камень, думая разбить ветровое стекло машины ненавистного соперника при повторной встрече, но звуки скрежета тормозов, потом последовавшего за ним глухого удара, заставили его бросить все и бежать, сломя голову, к месту возможной аварии.
Разгулявшаяся фантазия Мёкё уже рисовала трагическую картину ужасной автокатастрофы с окровавленными телами, но реальность случившегося его, не скроем, разочаровала. «Мерседес», судя по его сплющенному в гармошку виду, восстановлению не подлежал: «отчаянный джигит» Биля, никуда не сворачивая, въехал передком машины прямо в бетонный пьедестал памятника комсомольцам Чочко-сая. Вот это да! Между прочим, пьедестал не пострадал, а вот памятник с двумя бойцами и винтовками через плечо от удара наклонился вперед. И получилось, что молодые бойцы, один – в буденовке, другой – в каске бойца Великой Отечественной войны наклонились вперед, чтобы заглянуть в салон шикарной машины, за которую один погиб в гражданской войне, а другой во время Второй мировой. Мелкие осколки от разбитого лобового стекла иномарки обсыпали металлические буквы надписи памятника: «Мы шли в бои за к..м.низм». Три буквы слова «коммунизм» местные хулиганы давным-давно отбили и, наверное, из патриотических побуждений приписали углем буквы «е» и «и». В итоге получилось: «Мы шли в бои за кеминизм».
Но салон искореженной машины был пуст. Запыхавшийся после бега, Мёкё, перегнувшись через дверцу, заглянул вниз, словно там, в узком пространстве, под приборной панелью и полом автомобиля могли уместиться два человека. Никого! Правильно, водитель и девушка не кролики, чтобы уместиться в такой узкой щели! Но это полный атас! Они, что вылетели от удара в парк?! Где ж тогда их тела? Парень, обогнув машину, стал дальше торопливо осматривать местность. И только сейчас увидел, как ни в чем, ни бывало удаляющуюся с места происшествия по тропинке через парк пьяную парочку. Кана продолжала размахивать бутылкой, а Биля на ходу пытался целовать ее. И каждый раз, когда она его отталкивала, он после некоторой пьяной возни успокаивался глотком шампанского из рук девушки. Мёкё буквально был сражен этой идиллической картинкой. Значит все! Кана его отвергла и теперь она девушка сына Вампира! Но что она в нем нашла? Машина? Так это чепуха для Каны. Она внучка Чоке и в деньгах не нуждается. Потом, как она могла сесть в машину этого алкоголика? Он же не умеет нормально ездить. Сегодняшний «Мерседес» третий по счету из автомобилей, которые избалованный сын авторитета раздолбал в пух и прах, словно они не были куплены за баснословные деньги, а игрушечные. Причем, Биля каждый раз после аварии небрежно оставлял разбитые авто на дороге без присмотра, в виде ненужного хлама. Он, объяснили нам в аиле, таким образом, вырабатывал свой «неповторимый» стиль. Так, по крайней мере, люди болтают. Правда, это или нет, не знаем. Врать не будем. «Сведущие» чочкосайцы, вроде пронырливого Керимбая, подвергают сомнению даже «неповторимость» стиля Абиля, утверждая, что у крутых казахов за Речкой «закидоны» похлеще. Что ж, нам после его слов сразу стало обидно, что где-то есть богачи, покруче нашего «самого крутого» по «бздыкам и закидонам». Может, нам надо всем миром взяться за Абиля и помогать его тренировкам в этом специфическом виде спорта? В конце концов, мы патриоты или нет?! Где наша великокыргызская гордость, неужели мы не можем воспитать одного, всего лишь одного милого парня, чтобы он затмил своими из ряда вон «сдвигами» весь правобережный Казахстан?! Да так, чтобы о нем запели поэты и акыны, начали слагать неимоверные истории писатели, зазывали в кино, показывали по телевидению, и как Нобелевскую премию он, в конце концов, получил приглашение в британскую книгу рекордов Гиннеса!
Эх, черт, у нас от этой мысли даже дух захватило! Как это все-таки по-нашенски, по чочко-сайски! Даже в эпоху перемен, время слез слабаков и страданий недоумков, мы можем возвыситься над серой массой ничтожеств поистине самобытной глыбой оригинальности и непредсказуемости. Ура!..
Жалко, мы стоим в парке у разбитой машины и аплодисментов в свой адрес не слышим…
Мёкё расстроенный изменой любимой девушки вернулся к брошенному автомобилю. Он неосознанно хотел получить вещественные доказательства измены Каны. Но, слава Богу, ничего компрометирующего против девушки не нашел. В салоне среди обилия разбитого стекла валялся черный бумажник. Видимо его обронил Биля. Мёкё обрадовался, думая там найти доллары, но он оказался пустым. Не считая двух фишек казино «Курдайский Какаду». – А-а, теперь понятно, где эта парочка балдела всю ночь. На казахской стороне, в казино, - свистнул себе под нос Мёкё, разглядывая фишки, и как инспектор Пуарро, подергивая кончиком несуществующего уса, положил пластмассовые пластинки к себе в карман. – Н-да, кажись, пора заглянуть к этому недоноску Биле…