Светлана Сергеевна Семицкая вошла в кабинет и, тяжело вздохнув, положила черную кожаную сумку на стол. Настроение было отвратительным. Она села за свой рабочий стол, и, поставив перед собой пепельницу, закурила. Но одной выкуренной сигареты женщине показалось мало.
— Светлана, — произнесла вошедшая в кабинет заведующая отделом писем Людмила, — звонила Татьяна. Она спрашивала, в каком ты сегодня настроении пришла на работу.
— Она интересовалась мною? — сделав круглыми глаза, удивленно спросила Семицкая, вертя в руке пачку сигарет. — Скажи мне, Люда, только честно, как часто у тебя с дочерью случаются конфликты?
— Интересный ты мне задала вопрос, — пожав плечами, проговорила Людмила. — Покажи мне хотя бы одну семью, где бы не было конфликтов!
— Я вчера накричала на Татьяну. На душе у меня было неспокойно... Очень тревожно... Она, как назло, задержалась... Ходила с подругой в кино... Явилась домой в начале одиннадцатого.
Людмила, ничего не ответив на слова главного редактора областной газеты «Огни города», направилась к двери, но, сделав несколько шагов, остановилась.
— Да... Светлана, ты ничего не слышала? Не в курсе последней городской новости?




— Какой? — настороженно спросила Семицкая.
— Как?! Разве ты ничего не знаешь?! Сегодня ночью разбились на машине Лучезарова Мальцев, Терехов и Рузалинов. До меня дошли слухи, что Лучезаров пока жив. Он доставлен в больницу в тяжелейшем состоянии. Не знаю, выживет ли он...
— Что? Что ты сказала? — растерянно, дрогнувшим голосом, почти шепотом спросила сидевшая за столом женщина.
Людмила сказала Семицкой, что эта трагедия случилась в половине двенадцатого ночи, и что ее подруга Яна в последнее время жила с Мальцевым. Она и сообщила ей рано утром эту новость.
Светлана уже не слышала, что ей говорила заведующая отделом писем. Она обхватила голову руками и, сжав ее как в тисках, застонала.
— Ты кого-то их них хорошо знала? — испуганно спросила Людмила, наливая из графина воду в стакан.
В кабинете воцарилась тишина. Людмила, выждав паузу, вновь задала свой вопрос.
— Да, — еле слышно прошептали уста Семицкой. — Женька отец Татьяны.
— Что?! Что ты сказала?! Как отец... Ты же всем сказала... — схватившись за голову, переведя дыхание, произнесла Людмила.
— Что я могла еще сказать? Что меня бросили?! Предали?! Растоптали?! Что?! Ответь мне! Что? — голос женщины с каждой секундой усиливался, пока не перешел на плач. — Вот мне и пришлось сказать, что отец Татьяны разбился на машине за день до того, как мы собрались нести заявление в загс. Я придумала легенду, в которую со временем поверила сама. Ты первая, кто узнал правду. Я надеюсь, что это останется между нами, — она вытерла катившиеся по щекам слезы. — Я не переживу всего этого... Не перенесу...
— Лучезаров знает, что у него есть дочь?
Женщина только и смогла кивнуть головой, потом посмотрела на Людмилу и начала свое долгое повествование:

С Лучезаровым я познакомилась на одной вечеринке. Он уже работал в нашем театре, а я училась на втором курсе. Женя сразу же вскружил мне голову. Он был таким добрым... таким обходительным... Таким... — она тяжело вздохнула и, набрав в легкие воздух, продолжила. — Он совершено не был похож на тех парней, с которыми я встречалась до него. Женя говорил мне нежные и ласковые слова. Уверял, что мы обязательно поженимся, и будем жить до самой смерти в любви и согласии. И я верила... Верила его словам... Его поцелуям... Его нежным рукам... Я строила планы на будущее...
Никто в городе не знал, что я встречаюсь с Лучезаровым. Он просил меня об этом. Говорил, что очень боится меня потерять, и чем меньше людей знает об этом, тем спокойнее им спится. Он забрасывал меня письмами и телеграммами. Даже несколько раз приезжал в Москву, — проговорив эти слова, главный редактор посмотрела в окно. Ее лицо моментально изменилось, задергался правый глаз и задрожали губы. Она хотела сквозь силу улыбнуться, но женская улыбка напоминала какую-то гримасу. — Я сказала Жене, что стану матерью, за несколько дней до Нового года. Он стал мне говорить, что ребенок никак сейчас не вписывается в наши планы. Сказал, что мне еще нужно учиться, а он собирается найти работу в каком-нибудь столичном театре. Я стала плакать... Умолять... Доказывать, что ребенок никак не может быть помехой. Тогда он посмотрел на меня...
— У меня таких Светок сотни, — проговорил он с чувством собственного достоинства. — Я сплю со всеми смазливыми девочками... И что?! Что ты мне сейчас прикажешь делать?! Жениться на каждой?! Нет уж! Уволь... Я не шейх Саудовской Аравии, и мне никто не позволит в доме держать гарем!
Он сказал, что в ближайшие дни поговорит с матерью, и она договорится об аборте.
Я стала ждать своего приговора.
Аборт был назначен на четверг. А в среду у моего отчима умерла мать, и мы всей семьей поехали на похороны. После похорон я сломала ногу.
Людмила выслушала исповедь подруги с замиранием в сердце.

Светлана Сергеевна попросила Людмилу, чтобы та отвезла ее домой, так как она вряд ли сейчас смогла бы справиться с управлением машины.
Всю дорогу женщины молчали, только, подъезжая к дому, Семицкая попросила Людмилу, чтобы та обзвонила все больницы и узнала, в какой лежит Лучезаров.
Светлана вошла в квартиру и, бросив у порога сумку, упала на диван и заголосила.
— Женечка... Женечка... Миленький мой... Мой дорогой... — сквозь слезы твердили ее уста. — Только не умирай... Я люблю тебя... Не бросай меня и дочь... Женечка... Ты так нужен мне... Боже... Помоги мне.
Семицкая с трудом поднялась с дивана и, встав на колени, прижала ладони друг к другу. Женщина стала просить Бога, чтобы человек, которого она все эти годы любила, выжил.
Телефонный звонок немного отрезвил женщину. Звонила Людмила, она сообщила, что Лучезаров лежит во второй городской больнице в реанимации и состояние его очень тяжелое.
— В этой больнице у меня работает знакомая... Она сказала, что даже если он и выживет...
— Нет! Нет! Он выживет! Он обязательно выживет! — во всю мощь, дико закричала Светлана.
Семицкая подошла к плательному шкафу и, посмотрев на свой гардероб, решила тотчас же ехать в больницу. Ведь никто иной, как Павел Герасимович Горохов, был главным врачом этой больницы.
Перед глазами, как кадры из кинофильма, пробежали моменты, связанные с Гороховым.
— Да... — усмехнувшись сама себе, с болью в голосе вслух проговорила она. — Горохов... Дорогой мой друг, Горохов. Почему так устроена человеческая жизнь? Сколько лет мы знакомы? Ты так мечтал, чтобы я стала твоей женой...

— Какими судьбами, Светлана Сергеевна?! — спросил Павел Герасимович, расплывшись в улыбке, и поцеловал руку главному редактору областной газеты «Огни города».
— Я пришла узнать о Лучезарове. Есть ли шанс на то, что он выживет?
Врач развел руками.
— Будем надеяться... Сегодня с самого утра только и раздаются звонки. Лучезаров, — нараспев протянул Горохов. — Кумир города... Наша знаменитость... Наша гордость... Любимец женщин всех возрастов. Светочка... Солнышко мое... Как я рад тебя видеть!

Светлана Семицкая, никому не известная журналистка, познакомилась с Гороховым, когда брала у него интервью. Ей нужен был очерк о враче. Как раз в то время Павел Герасимович переживал один из самых тяжелых периодов своей жизни. Жена Горохова сообщила ему, что никогда его не любила, и, собрав пожитки, ушла жить к директору гастронома.
В тот же вечер Горохов пригласил журналистку в ресторан.
Он не жалел денег ни на Светлану, ни на ее дочь. Он боготворил Семицкую и спустя три месяца после их знакомства предложил ей руку и сердце.
— Светочка, мой семицветик, ты даже не догадываешься, как я люблю тебя! Я буду хорошим отцом для Танечки.
Светлана сказала, что к такому ответственному решению, как брачный союз, она пока не готова, и попросила мужчину немного подождать. Но прошел год, за ним другой. Они по-прежнему встречались.
— Знаешь, Паша, — наконец, после долгих раздумий о браке и семье, печально произнесла Семицкая, — ты очень хороший человек... Но... Я не люблю тебя.
— Как? Как это не любишь?! Ты ...Ты... — он замахал руками. — Нет, погоди... Погоди... Ты же мне всегда говорила, что тебе хорошо со мной... А что сейчас?! У тебя кто-то появился?! Ты его любишь?! — в его голосе прозвучал испуг.
— Нет... Нет... У меня никого нет, — как можно добродушнее проговорила Светлана. — Я не могу и не хочу тебя обманывать. Давай останемся друзьями.
Спустя два года после выяснения отношений Горохова назначили главным врачом больницы. А еще спустя полгода Павел Герасимович женился на Светланиной подруге, которая родила ему сына, а затем дочь.

— Павел, Пашенька, — схватив Горохова за руки, взмолившись, произнесла она. — Спаси Лучезарова!
— Светлана, что с тобой? — голос мужчины вздрогнул.
Она опустилась на колени и, обняв Павла за ноги, плача, повторила:
— Умоляю!
— Света... Света... Встань... Что с тобой? Он тебе нравится, или ты его...
Семицкая не дала договорить Горохову.
— Прошу тебя... Я его когда-то любила... Очень любила...
Горохову с большим трудом удалось поднять Светлану и усадить в кресло. Он не просил ее рассказывать о прошлом, зная, как ей будет больно вспоминать о тех далеких годах.
— Света, хочу тебя огорчить... Даже если Лучезаров и выживет... Он останется калекой... Неизвестно, что для него лучше: смерть или...
— Нет... Нет... Пашенька, не говори так... Я люблю его! Понимаешь, люблю! Я каждую ночь, ложась в постель, только и думала о нем... Каждую ночь... Это так трудно... Можно сказать, невыносимо... Я... Я готова быть сиделкой, нянькой... Только бы видеть его... Господи! Почему?
Это «почему» не имела ответа. Было глупо спрашивать у самой себя, почему она так никому и не сказала, кто отец ребенка, а придумала легенду. Почему она по сей день не замужем, ведь поклонников у нее было предостаточно, почему так долго ждала его, почему так никого и никогда не любила, как Евгения Лучезарова — ведущего актера областного драматического театра, который снялся в главных ролях в нескольких боевиках, и они принесли ему любовь и всенародную славу. Он трижды был женат и все три раза разводился, так как жены оказывались совершено не теми женщинами, о которых он мечтал. И вот, наконец, судьба стала к нему благосклонной. Он женился на «мисс города», девятнадцатилетней Катюше, которую сразу же после конкурса уложил в свою постель, и с которой он живет вот уже скоро как три года.

Семицкая вышла из кабинета Горохова, попросив, чтобы он не провожал ее. Она медленно спустилась по ступенькам и не заметила, как оказалась на улице. Пройдя метров двести, она увидела скамейку, и, окинув ее пустым взглядом, присела. На противоположной скамейке сидели парень с девушкой. Они целовались, невзирая на то, что мимо них проходят люди.
Глядя на эту молодую пару, Светлана вспомнила Лучезарова, первые их встречи. Его руки: красивые, с накачанными бицепсами и длинными, как у пианиста, пальцами с аккуратно подстриженными ровными ногтями. Эти руки ласкали ее тело, прижимали к груди и говорили о многом... Так ей казалось в те давно прошедшие годы. Это был первый в ее жизни мужчина, и всех остальных она мысленно сравнивала с Евгением. Он стал для нее эталоном, и найти что-то напоминавшее его, отголосок прошлого, ей было так и не суждено.
Популярность Лучезарова из года в год росла. Вскоре он стал ведущим актером. Он носил дорогие галстуки и модные костюмы. Сплетни о нем расползались по городу с неимоверной быстротой. Он стремился жить красиво. Его окружали самые влиятельные люди города, с ним считались. Он был желанным гостем всех тусовок. Вот и сейчас в его машине оказались Мальцев — владелец казино, Терехов — глава фирмы «Мегаполис», и Рузалинов — директор центрального городского рынка.

В эти тяжелые для своего сердца дни главный редактор областной газеты «Огни города» Светлана Семицкая как никогда сдружилась с Людмилой. Она ей доверила все свои тайны.
Людмила была дочерью классного руководителя, учительницы русского языка и литературы Александры Петровны. Так уж распорядилась судьба, что эта женщина вошла в ее дом и стала самым близким для Светланы человеком.
Отец Семицкой умер, едва девочке исполнилось два года. Перед смертью он просил своего школьного друга, Игоря, чтобы он не бросал его семью. Вскоре у Светланы появился другой отец. Он любил девочку и считал ее своей дочерью. Жить бы да радоваться матери Светланы, что рядом с ней человек, который считает Светку своей дочерью. Но нет... У матери появились какие-то сомнительные знакомые. Она стала исчезать из дома. Игорь находил ее и возвращал в семью. По прошествии некоторого времени мать запила. Из дома стали пропадать вещи. Игорь пытался вылечить жену, но все оказалось напрасно. Она уехала из города. Ее не было три года. Женщина возвратилась домой с «букетом» болезней и, встав на колени перед мужем, стала умолять его, чтобы он простил сбившуюся с пути супругу. И Игорь простил. Но семейное счастье у отчима Светланы оказалось недолгим. Женщину нашли убитой в городском саду с множеством ножевых ранений.
Игорь, забрав Светлану, переехал в другой город, где о нем никто ничего не знал. Он устроился в редакцию газеты, где и по сей день работал корреспондентом.
Когда Светлана перешла в шестой класс, Игорь привел в квартиру женщину. Ей оказалась Александра Петровна — классный руководитель Светланы. Познакомились они на родительском собрании, куда, отложив все дела, отчим пришел с большим опозданием. Девочка первое время никак не могла смириться с тем, что рядом с Игорем не она, а учительница, которую Светлана возненавидела.

Когда Семицкая училась в десятом классе, Александра Петровна ей за ужином сказала:
— Ты, Светик, девочка у нас умная, красивая...Ты должна попытаться поступить в МГУ на факультет журналистики. Чувствует мое сердце, будет из тебя толк.
Светлана, по правде признаться, ни о какой журналистике не мечтала. С детства ей нравилось возиться с кошками и собаками, и она втайне от подруг мечтала стать ветеринарным врачом. Но жизнь распорядилась по-иному. Светлана Сергеевна Семицкая, главный редактор областной газеты «Огни города», никогда в жизни не пожалела, что послушала совета Александры Петровны.
Узнав, что скоро станет матерью, Светлана со слезами на глазах, упав на колени перед женщиной, которая ей заменила мать, произнесла:
— Я от ребенка откажусь в роддоме.
— Как это откажешься?! — испуганно прорвались сквозь слезы слова Александры Петровны. — Как ты можешь говорить такое?!
— Что мне делать?!
— Как что делать? — дрогнувшим голосом проговорила та. — Рожать!
Родив Татьяну, Светлана перевелась на заочное отделение. Александра Петровна ни на минуту не отходила от новорожденной. На помощь Светлане пришла и Люда.
Когда Танечке исполнился год, в гости пришла сестра Александры Петровны. Семицкая случайно подслушала разговор женщин, который касался ее.
— Ты что думаешь, — говорила полушепотом хозяйка дома, — я поверила Светлане, что отец Танечки умер!? Нет... Чувствует мое сердце, что-то не так. Этот подонок живой. Но ничего... Бог на свете есть... 0н отомстит ему. Хочу в жизни только одного — дожить до того дня, когда Бог воздаст ему по заслугам. Лиши бы только Танечка была здоровенькой... Мы с Игорем, пока живы будем, поможем Светке.
Семицкая слышала, как заплакала Александра Петровна.

«Вот и дождалась ты, дорогая моя, любимая Александра Петровна, того часа, когда Бог воздал Лучезарову по его „заслугам“», — подумала Татьяна, вспоминая слова классного руководителя.
В эти дни, как никогда, Семицкую тяготило одиночество. Оно было полным и таким неодолимым... Она чувствовала его днем и ночью. Женщина поймала себя на мысли, что она всегда была одинока, и к этому состоянию ей уже давно не привыкать. Но в эти дни ОДИНОЧЕСТВО выглядело совершено по-иному, оно имело какой-то другой оттенок. Светлана уже и не помнила, что такое душевный покой. Это состояние души было для нее просто нереальным, и, даже можно сказать, невозможным.

Городская пресса только и делала, что оповещала читателей о состоянии здоровья Лучезарова. В одной статье писали, что Евгений никогда не сможет встать на ноги, и впереди его ждет инвалидная коляска и воспоминания о прошлом. В другой — что его молодая жена Катенька, узнав, что муж-«старикашка» остался пожизненным инвалидом, вынесла все из квартиры и смылась в неизвестном направлении.
Сердце обливалось кровью, когда Светлана представляла Лучезарова инвалидом. Но женщина ждала и верила в свой звездный час, и надеялась, что он не за горами.
Так в ожидании прошло около года.

— Светлана, — ворвавшись в кабинет, радостно произнесла Людмила, всплеснув руками, — по моим точным данным, Евгений Лучезаров скрывается от глаз людских в небольшом райцентре на берегу Волги.
— Что за чушь ты несешь, — заикаясь, не ожидав такого поворота событий, произнесла Семицкая. — Почему он должен скрываться от людей?... И вообще... Почему в райцентре?... Почему на Волге?.. Кто это все тебе сказал?.. В какой газетенке ты это вычитала?
— В какой... В какой... — с недоумением, нахмурив брови, произнесла Людмила. — Говорю тебе, у меня точные данные... Точнее быть не может... А почему он скрывается от людей? — пожала плечами Людмила, — так это ты у него спроси.
Людмила на одном дыхании, взахлеб, стала рассказывать, что ее подруга Яна ездила с братом погибшего Мальцева к Евгению Лучезарову.
— Горохов был прав, когда сказал, что лучше бы он погиб... Янка, как только его увидела, чуть не потеряла сознание. Сейчас он может сниматься в фильмах ужасов без грима.
— Все! Все! Хватит! — подскочив со стула, закричала она сквозь слезы. — Мне и так на душе скверно, а тут еще ты со своей издевкой! Каким бы он ни был, все равно я его люблю! По-ни-ма-ешь... Л-ю-б-л-ю!



Людмила подошла к Светлане и, обняв женщину за плечи, нежно коснулась щекой ее щеки.
— Не сердись на меня, Светульчик... Я совершенно не хотела тебя расстраивать.
Не успела Людмила выговорить фразу, как почувствовала, что сердце Семицкой забилось бешено и порывисто. Она видела, что Светлана побледнела и глаза зажглись ненавистью.
Светлана Сергеевна отошла в сторону и почувствовала облегчение от того, что сейчас она знает, где можно найти любимого человека, который в ней нуждается.
— Извини меня... Я сама не знаю, что со мной происходит. Из глубины памяти постоянно возникает ненависть к Лучезарову. Она бок о бок шагает с моей к нему любовью.
— Я тебя понимаю...
— Нет... Ты не можешь меня понять. И никто не может... Кто не пережил этого, тому не понять мое состояние... Состояние души, тела, мозгов.
Они еще долго сидели в кабинете главного редактора «Огни города». Людмила сообщила, что, по словам Яны, каждую ночь, независимо от того, какая погода на улице, Евгений вместе с матерью выходит подышать свежим воздухом. Их прогулки длятся не более получаса, так как у Лучезарова нет сил передвигаться.


Окончание следует.