Знаменитая улыбка Джоконды, одна из загадок, оставленных потомкам великим Леонардо да Винчи, сотни лет будоражит умы исследователей. За это время было предложено немало версий, но ни одна из них не стала общепризнанной. Однако развитие высоких технологий предоставило новые способы "разговорить" Мону Лизу и узнать, какие тайны скрывает она на протяжении веков.
Для того, чтобы приоткрыть завесу тайны, г-ну Ницу Зебе из Университета Амстердама и его американским коллегам из Университета шт. Иллинойс пришлось разработать специальную программу, при создании которой была использована база данных, содержащая множество женских лиц, выражающих то или иное чувство. Особое внимание уделялось отличительным мимическим признакам, характеризующим одну из шести основных человеческих эмоций, – искривлению губ и морщинкам у глаз.
В ходе исследования компьютер сравнил все эти изображения с портретом Моны Лизы и выдал результат, который западные научно-популярные издания тут же назвали ошеломляющими. Ибо на лице Джоконды, чье имя переводится как "жизнерадостная" или "веселая", читаются крайне смешанные чувства, причем счастье из них занимает лишь 83%, остальные 17% принадлежат исключительно отрицательным эмоциям. Из них 9% приходится на отвращение, 6% – на страх и 2% – на гнев.
Поставят ли эти "сенсационные" данные точку в споре о тайне улыбки Джоконды, пока вопрос. Количество любопытствующих интерпретаторов год от года не уменьшается, и каждый предлагает свой вариант. Однако исследованием голландского ученого заинтересовались люди, далекие от искусства, которых значительно больше, чем выражение лица на портрете 500-летней давности, интересуют физиономии подозрительных элементов, которые могут быть потенциальными убийцами, грабителями и насильниками. Как оказалось, созданная Зебе программа может стать прототипом для интеллектуальных систем наблюдения, которые смогут читать то, что написано на лице людей, попадающих в их поле зрения, и распознавать их намерения.
Что же касается Джоконды, то ее секрет может так и остаться нераскрытым. Знание того, что чувствовала натурщица, если она, конечно, существовала, не приближает нас к разгадке необъяснимой привлекательности портрета. А уж об этот вопрос сломано столько копий, что их обломки могли бы давно заполнить весь Лувр. Доходило до самых невероятных толкований. Так, любители паранормальных явлений пришли к выводу, что живая Мона Лиза была ведьмой и энергетическим вампиром, выпивающим душу из Леонардо. А профессор Гарвардского университета Маргарет Ливингстон создала целую теорию об "ускользающем характере улыбки", которая видна только в том случае, если смотреть не на губы, а на другие детали лица Джоконды.
Но дальше всех пошел один итальянский дантист, который утверждал, что у многозначности выражения лица Моны Лизы есть весьма простое объяснение. По его мнению, дама, позировавшая Леонардо, страдала от вредной привычки – она непроизвольно скрежетала зубами во сне или в моменты нервного стресса (те самые 17%). Длительные сеансы позирования, во время которых она крепко сжимала челюсти, как раз были для модели таким стрессом, что и придало столь необычный изгиб ее губам, сложенным в улыбку.
Николай КАРАВАЕВ,
Будучи высшей точкой, вершиной творчества Леонардо, это полотно является как бы кристаллизацией его гения, сокровенных мыслей и вдохновения.
О Моне Лизе известно очень мало, кроме нескольких незначительных фактов, и потому трудно ответить на очень важный вопрос, часто задаваемый и обсуждаемый: была ли она просто красивой моделью для Леонардо или же она была его музой и даже любовью, во что многие хотели бы верить.
Портрет Моны Лизы, прозванный Джоконда. Деталь: Лицо Моны Лизы Есть некоторые факты, подтверждающие правильность последнего предположения, и это, возможно, объясняет особое волшебство картины. Но какова бы ни была правда, какой замечательной, должно быть, являлась она личностью, если сумела вызвать все лучшее в этом гиганте Ренессанса! Она помогла этому гению оставить потомкам уникальный шедевр, вдохновляющий тысячи и тысячи людей на протяжении веков.
Огромное воздействие окружающих людей на художников слишком хорошо известно, даже если сами эти люди оставались в тени. Взаимодействие личностей модели и художника, особенно если их связывают взаимная симпатия и влечение, часто приводит к созданию шедевров.
В данном случае Моне Лизе было дано пробудить в Леонардо такое вдохновение, что он создал одно из прекраснейших сокровищ мира. Бессмертный ореол, окружающий все творения этого величайшего гения, подтверждают его собственные слова: "Если человек добродетелен, не прогоняйте, а почитайте его, чтобы у него не было причин оставить вас. Если вы встретитесь с такими людьми - почитайте их, так как они Боги на этой Земле и достойны такого же поклонения, как священные статуи и образы".
Знаменитая "Джоконда" Леонардо да Винчи, по мнению французских искусствоведов, все больше деформируется.
Специалисты из Лувра установили, что рама, на которую натянут холст, сделана из редкого вида тополя. За время своего 500-летнего существования, дерево деформировалось и рама стала перекашиваться.
Сейчас в музее работает группа специалистов из Исследовательско-реставрационного центра французских музеев, которые выяснят, как воздействует на дерево, из которого изготовлена рама, окружающая среда.
На время проведения работ холст не будет изыматься из постоянной экспозиции: он находится в специальной камере с особым микроклиматом за стеклом, которое предохраняет холст от воздействия вспышек фотокамер.
"Мона Лиза" была написана в 1503-1506 годах. Есть две теории происхождения этой картины. По одной из них, считается, что Леонардо позировала жена флорентийского купца Франческо дель Джокондо. По другой, что тайнственная Джоконда - автопортрет самого великого Леонардо.
Тем временем французские туристические компании уже предвкушают прибыль от небывалого потока желающих застать "исчезающую улыбку Джоконды" при жизни.
"Джоконда" и "Мона Лиза" оказались двумя разными картинами Леонардо да Винчи
Переезд самой знаменитой в мировой живописи картины "Джоконда", известной также как "Мона Лиза", в новый зал парижского Лувра вновь возродил разговоры о том, что данное полотно кисти Леонардо да Винчи имеет своего двойника. Сторонники этой версии указывают на тот факт, что современники Леонардо, описывая "Джоконду", отмечали, что она не была закончена.
Так, в своей книге "Жизнь художников" Джорджо Вазари сообщает, что Леонардо работал над "Моной Лизой" 4 года, но так и не завершил ее. Однако находящаяся в Лувре картина полностью закончена. Более того, в 1504 г. Рафаэль видел "Джоконду" в мастерской Леонардо и оставил набросок картины. На нем по обе стороны от женщины расположены греческие колонны. На луврской "Джоконде" их нет. Сохранились также сведения, что картина, которую видел Рафаэль и Вазари, была большего размера.
Ряд источников отмечает, что Леонардо да Винчи передал незаконченную картину заказчику - богатому флорентийскому торговцу Франческо дель Джокондо. И на протяжении веков она находилась в собственности семьи.
Но что же за картина находится в Лувре? Ряд историков искусства считает, что на самом деле существуют две картины кисти Леонардо да Винчи - "Джоконда" и "Мона Лиза". При этом на луврской картине представлена любовница Джулияно Медичи - Констанца д"Авалос. Именно эту картину Леонардо привез с собой во Францию в 1516 году. Он держал ее в своей комнате в поместье под городом Амбуаз вплоть до самой смерти. Оттуда картина в 1517 г. попала в коллекцию короля Франциска I. Таким образом, в Лувре находится "Мона Лиза". А подлинная "Джоконда" - изображение жены Франческо дель Джокондо, и, возможно, тайной любви Леонардо, находилась до 1962 г. в Лондоне, пока не была куплена синдикатом швейцарских банкиров. Лондонская картина, известная также как "Айуорская Мона Лиза", была случайно куплена известным британским антикваром в 1914 г. на вещевом рынке английского города Бас за несколько гиней. Полотно полностью отвечает рассказам современников о картине Леонардо да Винчи, включая указанные Рафаэлем греческие колонны.
Тем не менее, никто, кроме некоторых искусствоведов-эксцентриков, не оспаривает принадлежность луврской "Моны Лизы" кисти Леонардо да Винчи. Сегодня она является самой известной картиной в истории мирового искусства. Ежегодно расположенный в Лувре киоск продает 330 тыс. репродукций "Моны Лизы".
Картина находится в музее на особом положении. Во время ее переноса в новый зал даже не вставал вопрос о том, чтобы провести реставрацию картины и смыть с нее "пыль веков". В Лувре существует полный запрет на прикосновение к поверхности полотна, что выделяет ее из всех других 6 тыс. картин, входящих в коллекцию самой большой галереи мира.
Тех, кто впервые видит полотно, чаще всего поражает его небольшой размер. Чтобы компенсировать это, дирекция Лувра разместила напротив "Моны Лизы" самую большую картину из коллекции музея - "Брак в Кане" Веронезе. Ее размер - почти 10 м на 7 м.
Что же касается тайны улыбки "Моны Лизы", то ее разгадка проста - у женщины просто сбриты брови. Если их подрисовать, то пропадет и весь ее неповторимый образ, утверждают некоторые специалисты в области живописи.
Рабочий день окончен, можно отдохнуть,
В тени бульваров вволю воздуха глотнуть.
На перекрестке шумных улиц, у витрин
Я как и прежде, как и прежде все один
Ведь у меня одна она, она одна,
Ни незнакомка, ни девчонка, ни жена
Как в сновиденьях - будто есть, и будто нет,
Одна на этот весь огромный белый свет.
Упали бесшумно шторы,
Закрыли глаза портреты,
Дремлет картинная галерея.
Окутал туман пейзажи,
И сторож угрюмый, важный,
Давно уж спит за бронзовой дверью.
Лишь она не спит, я знаю,
И, приду ли, все гадает
Этот странный, этот нежный взгляд.
Словно тот далекий мастер,
Я в твоей незримой власти
И теперь мне нет путей назад.
Джоконда Мона Лиза,
В ночных туманах этих -
Одна Джоконда на целом свете !
И я бегу от рук твоих, от глаз твоих.
Я должен, наконец, избавиться от них.
За коридором - коридор, за этажом - этаж,
Прадо и Лувр, Питти, Уффици, Эрмитаж.
Наказан я судьбой и увлечен твоей игрой,
И вот, как вкопанный, опять я пред тобой.
За веком век, за годом год, за часом час,
Ты ждешь меня все так же верно, как сейчас.
Упали бесшумно шторы,
Закрыли глаза портреты,
Дремлет картинная галерея.
Окутал туман пейзажи,
И сторож угрюмый, важный,
Давно уж спит за бронзовой дверью.
Но она улыбкой, лаской
То ли адской, то ли майской
Все зовет сквозь сонные века.
Закружились непонятно,
Чьи-то краски, чьи-то пятна
И ко мне придвинулась, слегка
Джоконда Мона Лиза
В ночных туманах этих -
Одна Джоконда на целом свете !
Век Джоконды
С интересным собеседником время летит быстро, — тем более, когда узнаешь от него удивительные факты. Например, о фантастическом пересечении высоких технологий и самой знаменитой картины в мире, которой уже пять столетий. Или о том, почему космонавт Сергей КРИКАЛЁВ, демонстрируя плавающую в невесомости вроде бы обычную кассету, сказал: — А внутри неё то, что сделали ребята из Зеленограда! Но — хватит загадок. Не для этого я два часа беседовал с исполнительным директором ЗАО «НТ-МДТ» Валерием БАРАНОВЫМ. Это он поведал мне о фантастических на первый взгляд проектах компании, которые теперь стали известны и понятны не только специалистам, но и миллионам людей на нашей планете.
Справка
Через 30 лет после смерти великого флорентийца его земляк Джорджо Вазари написал: «Леонардо взялся исполнить для Франческо дель Джокондо портрет его жены Моны Лизы и, потрудившись четыре года, так и оставил его незавершённым. Так как мадонна Лиза была очень красива, то во время писания портрета он постоянно держал при ней певцов, музыкантов и шутов, поддерживая в ней весёлость, чтобы избежать той унылости, которую живопись обычно придаёт портретам, тогда как в этом портрете Леонардо была улыбка, настолько приятная, что он казался чем-то скорее божественным, чем человеческим, и почитался произведением чудесным, ибо сама жизнь не могла быть иной».
Кстати, сам Вазари никогда не видел картину, — он был большим фантазёром и зачастую грешил против истины, но писал живо и занимательно. Именно он заложил основу всемирной славы портрета Леонардо. Ему же картина обязана своим запоминающимся именем: «Мона Лиза Джоконда». Вазари также первым обратил внимание на главное «оружие» Джоконды — её улыбку. Она кажется одновременно притягивающей и отталкивающей, соблазнительной и отстранённой…
В основе идеи лежал образ. Но какой?
— Валерий Дмитриевич, ваша компания успешно занимается разработкой и производством сканирующих зондовых микроскопов и нанотехнологических комплексов различных классов и конфигураций. А что вас в космос-то потянуло?
— В прошлом году нам предложили участвовать во всемирной выставке ЭКСПО-2005 в Японии. Её тема — «Ноосфера и человек». Сегодня о нанотехнологии говорят и знают многие, но мало кто реально понимает, что это такое. А ведь тема ЭКСПО подразумевала в первую очередь демонстрацию технических и научных достижений человечества во взаимоотношениях с природой. Но главная цель таких грандиозных международных выставок, по-моему, — привлечение туристов и обывателей. Кстати, на момент открытия ЭКСПО-2005 в городе Нагоя было продано 14 миллионов (!) билетов. А ранее организаторы сообщили нам, что наша компания — по сути единственная технологичная на выставке. Перед нами стояла одна сложность: как позиционировать компанию и рассказать о возможностях нанотехнологий в доступной форме?
— Нужна была идея?
— И она возникла у генерального директора Виктора Александровича БЫКОВА: связать наше участие с каким-то общеизвестным образом. Кстати, в Японии у людей образное мышление. У них ведь письменность — иероглифы, каждый из которых образ. Поэтому родилась идея привлечь к участию в выставке художника Георгия ПУЗЕНКОВА. Между прочим, он лет 20 назад закончил МИЭТ, потом художественное училище, и сейчас весьма знаменит. У него был свой проект — «Путешествие Моны Лизы»: он поместил изображение Джоконды в рамку матричного формата компьютера, то есть предложил современный взгляд на этот шедевр. Мы взяли его работу «Single Mona Lisa (1:1)» и сделали с неё копию — нанолитографию размером 3х5 мкм. Эта картина и ее микроизображение были использованы для оформления нашей экспозиции на
ЭКСПО-2005. Известный образ получил весьма неожиданное существование с помощью нанотехнологии. Когда мы приехали на выставку, поинтересовались: что привлекает больше всего посетителей в российской экспозиции? Оказалось, больше всего — два момента: скелет мамонта и нанотехнология. Наша «Мона Лиза» вызывала большой и неизменный интерес. К тому же на экране демонстрировался специально подготовленный фильм о нанотехнологии и о том, как с помощью наших уникальных зондовых микроскопов была сделана невидимая человеческим глазом копия знаменитой картины. Причём фильм — без дикторского текста, изображение сопровождает музыка, созданная по нотам, которые написал сам автор «Моны Лизы» — Леонардо да Винчи…
— Вы попали в «десятку»?
— Абсолютно! Мы нашли беспроигрышное решение, которое стало интересным миллионам обывателей!
Почему именно «Мона Лиза»?
В этом году исполнилось 500 лет со дня рождения её автора Леонардо да Винчи. И вот парадокс: многие шедевры живописи с самого начала имели успех у публики, а «Джоконда» же появилась на свет без всякого шума — при жизни Леонардо о ней мало кто слышал. Но время всё расставляет на ступени пьедестала и сегодня «Мона Лиза» — самая знаменитая картина в мире. В этом сходятся все — от снобов-критиков до рядовых зрителей. Мы напрямую связываем «Мону Лизу» с эпохой Возрождения, этот образ легко узнаваем и держится в сознании всего цивилизованного общества. А компания «НТ-МДТ» сделала удачную попытку показать жителям нашей планеты, что новое Возрождение человека будет связано с нанотехнологией.
А теперь — на орбиту!
Вернувшись из Японии в Зеленоград, руководство компании «НТ-МДТ» узнало ещё об одной международной акции, связанной с празднованием 500-летия Леонардо да Винчи. Европейское космическое агентство планирует отправить портрет «Single Mona Lisa (1:1)» в космос. Точнее, один из цветных его вариантов. «А чем мы хуже?» — решили зеленоградцы. И вот на миниатюрной пластинке вновь появилось видимое только в электронный микроскоп изображение Джоконды. Пластинку запаяли в прозрачный кристалл и обратились с просьбой к земляку — руководителю Агентства по науке и инновациям РФ Сергею Николаевичу МАЗУРЕНКО — о содействии в реализации проекта «Микрокосмос». То есть, попросту говоря, о том, чтобы помочь отправить нанолитографию в путешествие вместе с российским космонавтом Сергеем Крикалёвым на орбиту. Поддержка была получена. Этот проект также поддержали РКК «Энергия» и Федеральное космическое агентство. Правда, пришлось в течение одной недели собрать около 50 (!) подписей руководителей различных серьёзных организаций. Старт космического корабля состоялся 15 апреля 2005 года — в день рождения Леонардо да Винчи. Через несколько дней В.Баранов находился в ЦУПе, откуда был проведён сеанс космической связи с кораблём. 10 телевизионных компаний как России, так и ряда других стран показали свои репортажи. И, как говорится, «гвоздём» каждого была нанотехнология.
— На борту корабля был снят короткий фильм о путешествии «Моны Лизы». «Хотите посмотреть?» — предложил Валерий Дмитриевич. Ну кто ж откажется?!
На экране появляется наш Сергей Крикалёв и итальянец Роберто Витторио. На заднем плане — большой портрет Джоконды, рядом Циолковский и Гагарин. У Сергея в руках кассета с логотипом «НТ-МДТ» и надписью «Микрокосмос». Космонавт разжимает пальцы — кассета начинает медленно плавать в воздухе. Все мы знаем про невесомость, но всё равно, когда реально её видишь, возникает не только интерес, но и белая зависть: эх, чёрт возьми, никогда я там не побываю! А Сергей говорит:
— В этой кассете имеется кристалл с микроскопическим изображением знаменитого портрета Моны Лизы. Особенно хочу подчеркнуть то, что на одном кристалле можно разместить в этом масштабе 6 миллиардов рисунков — то есть сделать портрет каждого жителя планеты Земля. Выполнила это компания «НТ-МДТ» из города Зеленограда!
А мне после просмотра материала подумалось, что вряд ли у кого ещё найдётся такой фильм, снятый в космосе. Вот вам ещё одно попадание в «яблочко»: умение просто и доходчиво донести до широкой телевизионной аудитории, чем занимается компания «НТ-МДТ».
Чао, Венеция!
Каждые два года в Италии проходит биеннале. Со всех континентов съезжаются люди искусства, служители муз, директора крупнейших и престижных музеев мира. Принимал участие в этом празднике талантов и Г.Пузенков. Прямо на одной из городских площадей высилась «Башня времени Мона-500» — так назвал своё творение художник. Для путешествия во времени он изобрёл гигантскую — диаметром 10 метров, окружностью 30 и высотой 6 метров — круглую башню. Её интерьер образован 500 изображениями «Одиночной Моны Лизы» (1:1)» размером 60х60 см, окрашенными в 50 различных цветов. В.Баранов недавно вернулся из Венеции.
— Этот временной туннель погружает нас в пространство-время, над которыми властвуют 500 повторяющихся улыбок и 1000 глядящих на нас, но не видящих глаз. И участники, и жители города с большим интересом рассматривали и обсуждали произведение Георгия Пузенкова. А многие просто восхищались, как художник сумел шедевр века Возрождения перенести в визуальную реальность ХХI века.
— Наверное, биеннале открывал президент Италии?
— Ошибаетесь: это сделал космонавт Роберто Витторио. Мы продемонстрировали тот трёхминутный фильм, снятый в космическом корабле. И нам было приятно, что итальянский парень рассказывал о нашей компании, изображении Моны Лизы, которое осталось на орбите вместе с Сергеем Крикалёвым, и, конечно, о достижениях нанотехнологии. Причём этот фильм потом ещё раз 10 показывали. Интерес был просто фантастический! Кстати, на презентации с нами долго беседовал представитель Европейского космического агентства и поинтересовался нашими будущими проектами в области нанотехнологии. А узнав, серьёзно попросил: «Не забудьте и про нас. Мы тоже готовы участвовать!»
— А что за проект вы готовите?
— Рабочее название проекта — «Нано Спейс», и заключается он в следующем. В космосе царит вакуум, но в пространстве очень много «космического сора». Если сделать определённый экран, то за ним можно добиться вакуума 10 в минус 14-й степени. А абсолютный вакуум плюс невесомость — идеальные условия для выращивания гетероструктур. Например, солнечных батарей, полупроводников и другие элементов. Это фантастическая идея, и в то же время — вполне реальная. В неё не нужно вкладывать больших финансовых средств, главное вложение — интеллект. Нам необходимо соединить многие достижения, использовать научный задел, который уже имеется в стране, но пока не востребован. Инициатором был Александр ИВАНОВ из РКК «Энергия». Мы проект значительно расширили, и на сегодняшний день имеется 6 его участников.
— У них нет опасения в реализации?
— Наоборот. Нам отвечают с оптимизмом: ну, если вы берётесь за это дело, значит, проект будет!
В.КУРЯЧИЙ
Р.S. Когда я покинул кабинет Валерия Баранова, в голову пришла банальная мысль: где только ни побывал оригинал «Моны Лизы» за несколько столетий! Украшал баню в замке французского короля Франциска I, скитался по другим королевским дворцам: Лувр, Версаль, Тюильри. Четыре года «Мона Лиза» находилась в спальне Наполеона — охраняла сон великого корсиканца. А сегодня её не видимая глазом копия — на космической орбите…
В то январское утро в мою контору вошла пепельная блондинка.
- Вы Фил Декстер, частный телепат? - спросила она, положив передо мной плоскую коробку.
- А что написано на двери, крошка?
Она холодно улыбнулась.
- "Эластичные корсеты Глоссопа".
- Я прибью этого бумагомараку! - прорычал я. - Он обещал сменить вывеску еще не прошлой неделе. Я сижу в этой конуре уже два месяца...
- Мистер Декстер, - прервала меня блондинка, - вы не будете возражать, если мы отвлечемся от ваших проблем и займемся моими? - Она начала развязывать веревку.
- Отнюдь. - Я придал лицу серьезное выражение. - Чем я могу вам помочь, мисс...
- Кэрол Колвин. - Она нахмурилась. - Я полагала, телепаты и так знают, о чем пойдет речь.
- Телепатия - особый дар, недоступный простым смертным, - подтвердил я и пустился в долгие объяснения, но Кэрол, похоже, меня не слушала, продолжая заниматься коробкой.
Наконец она сняла крышку и достала из нее старинный, написанный маслом портрет.
- Что вы можете сказать об этой картине? - последовал вопрос.
- Хорошая копия "Моны Лизы", - ответил я. - Очень приличная имитация, но... - Я замолчал, прислушиваясь шестому чувству.
От картины веяло стариной, написали ее никак не меньше пятисот лет тому назад, и передо мной возникли странные образы: красивый мужчина с бородкой, в средневековом на ряде, заросшие густыми лесами холмы, бронзовые скульптуры, кривые улочки древних городов. А за всем этом угадывалось какое-то темное помещение и возведенное в нем круглое деревянное сооружение, по-видимому, часть большой машины.
Кэрол с интересом следила за выражением моего лица. Неужели не копия? Я глубоко вздохнул.
- Мисс Колвин, я на девяносто процентов убежден, что картину написал сам Леонардо да Винчи.
- То есть это "Мона Лиза"?
- Ну... да.
- Но это невозможно, не так ли?
- Сейчас мы это проверим. - Я нажал клавишу компьютера. - "Мона Лиза" находится в парижском Лувре?
- Я не могу ответить на этот вопрос.
- Недостаточно информации?
- Недостаточно денег. Пока вы не внесете плату за последние три недели, база данных для вас закрыта.
- Да кому ты нужен, - фыркнул я. - О такой краже писали бы все газеты.
- Тем более глупо спрашивать об этом у меня, - отпарировал компьютер. Я отпустил клавишу и кисло улыбнулся, понимая, что не стоило затевать подобную дискуссию в присутствии клиента.
- Если вы закончили, - холодный тон Кэрол стал арктически ледяным, я расскажу, как попала ко мне эта картина. Или вас это не интересует?
- Разумеется, интересует, - торопливо ответил я, чувствуя, что она вот-вот откажется от моих услуг.
- Мой отец торговал картинами. В Сакраменто у него была маленькая галерея. - Она присела на краешек стула. - Он умер два месяца тому назад, оставив мне и картины, и галерею. Я не слишком хорошо разбираюсь в живописи и решила все продать. Проводя инвентаризацию, я нашла в сейфе этот портрет.
- Вам повезло.
- С этим еще надо разобраться. С одной стороны, картина может стоить несколько миллионов, с другой - я могу получить пять лет тюрьмы. Поэтому сначала хотелось бы выяснить, что меня ждет.
- Поэтому вы пришли ко мне. Очень мудрое решение, мисс Колвин.
- А вот в этом я начинаю сомневаться. Для человека, обладающего шестым чувством, вы на редкость неуверенно владеете остальными пятью.
Я нахмурился.
- Ваш отец что-нибудь говорил об этой картине?
- Нет... потому я и думаю, что он приобрел этот портрет незаконным путем.
- Вы представляете себе, как картина попала, к нему?
- В общем-то, да. Прошлой весной он проводил отпуск в Италии, а вернувшись, очень изменился.
- В каком смысле?
- Стал нервным, замкнутым. Обычно с таким настроением из отпуска не приезжают.
- Интересно. Значит, вы полагаете, что он привез картину из Италии? Посмотрим, нельзя ли узнать что-нибудь еще. - Я протянул руку и коснулся шершавой поверхности холста. Перед моим мысленным взором возник лысый толстяк, несомненно, отец Кэрол, залитые солнцем городские площади. - Рим, - уверенно заявил я. - Ваш отец провел несколько дней в Риме, а затем перебрался в Милан.
- Верно. - Кэрол одобрительно кивнула. - Похоже, вы, действительно телепат.
- Благодарю. - Я вновь увидел темное помещение, скорее, пещеру, а в ней - все то же круглое деревянное сооружение.
- А больше вы ничего не узнали?
- По-моему, мы и так достаточно продвинулись.
- Вы не ответили на главный вопрос: мог ли Леонардо написать Мону Лизу дважды?
- Вероятно, мог, мисс Колвин. Я, правда, не знаю, как это скажется на стоимости оригинала.
- Оригинала?
- Я хотел сказать, другого портрета, того, что в Лувре. - Я всмотрелся в знакомый с детства портрет, и тут мне показалось... Та же знаменитая улыбка на губах, те же одежды, что на миллионах репродукций, но руки...
- Вы что, заснули? - прервал мои размышления возглас Кэрол.
- Разумеется, нет, - и я указал на руки Моны Лизы. - Вы не замечаете ничего необычного?
- Руки как руки. Или вы думаете, что можете нарисовать их лучше?
- Видите ли, на картине, что в Лувре, одна рука лежит на другой. А тут чуть приподнята.
- Возможно. Я же сказала вам, что ничего не смыслю в искусстве.
- Этим можно объяснить существование двух портретов. Вероятно, Леонардо нарисовал один, а потом решил изменить положение рук.
- В таком случае, почему он просто не перерисовал руки на первом портрете?
- Э... ну... да. - Я мысленно выругал себя за то, что сам не додумался до такой ерунды. - Пожалуй, вы правы.
- Поехали. - Кэрол встала и убрала картину в коробку.
- Куда?
- Естественно, в Италию, - нетерпеливо ответила она. - Вы должны выяснить, каким образом попала картина к моему отцу, и вряд ли вам это удастся в Лос-Анджелесе.
Я уже открыл рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его, признав ее правоту. К тому же клиенты не ломились в мою контору, так что с деньгами было не густо. Да и сама картина заинтересовала меня. Какое отношение имела она к темной пещере и странному-деревянному сооружению?
- Ну? - продолжила Кэрол. - Что вы на это скажете?
- Я согласен. Средиземноморское солнце мне не повредит.
Вечером следующего дня мы сидели в ресторане миланского отеля "Марко Поло". Вкусная еда и хорошая сигара настроили меня на благодушный лад. Я расслабился, любуясь точеными фигурками артисток варьете.
- Когда вы начнете отрабатывать полученный аванс? - нарушила идиллию Кэрол.
- А что я, по-вашему, делаю? Мы в отеле, где останавливался ваш отец, и, скорее всего, именно здесь он нашел продавца картины. Значит, рано или поздно, мы тоже выйдем на этого человека.
- Хорошо бы это сделать побыстрее, - заметила Кэрол.
- Телепатические способности не поддаются контролю, - отрезал я. Пока мы сидим за этим столиком, невидимые сети мозгового поля, наброшенные на зал, позволяют...
- Позволяют что?
- Подождите. - Совершенно неожиданно в сети попала рыбка: высокий темноволосый официант, пронесший мимо поднос с бутылками, в недалеком прошлом, несомненно, имел дело с отцом Кэрол.
Я попытался связать его с "Моной Лизой" номер дна, но не услышал ответной реакции. Тем не менее, поговорить с ним стоило.
Кэрол проследила за моим взглядом.
- Мне кажется, вы уже достаточно выпили.
- Чепуха, я еще могу пройти по прямой. - Я поднялся и через двойные двери последовал за официантом в длинный коридор.
Услышав мои шаги, он обернулся и смерил меня взглядом.
- Извините, мне-надо с вами поговорить, - объяснил я причину своего появления в коридоре.
- У меня нет времени, - отрезал он. - Кроме того, я плохо говорю по-английски.
- Но... - тут я понял, чего от меня ждут, достал десятидолларовую купюру и сунул ее в карман его белого пиджака.
- Это вам на учебу.
- Похоже, ко мне возвращаются школьные знания, - улыбнулся он. - Вам нужна женщина? Каких предпочитаете?
- Нет, женщина мне не нужна.
Он на мгновение задумался.
- Вы хотите сказать, что предпочитаете...
- Я хочу сказать, что женщина у меня уже есть.
- А! Так вы хотите продать женщину? Позвольте заметить, синьор, вы правильно сделали, обратившись ко мне. У меня есть связи на рынке живого товара.
- Нет, я не хочу продавать мою женщину.
- Вы в этом уверены? Если она белая, вы сможете получить за нее две тысячи.
Мне надоела бессмысленная болтовня.
- Послушайте, Марио, мне нужны кое-какие сведения.
- Откуда вам известно мое имя? - встревожился официант.
- У меня есть свои секреты.
- А-а-а, телепат, - он понимающе кивнул. - Ну, конечно, синьор. Скажите, что вас интересует, и я назову цену.
- Но я уже заплатил тебе.
- До свидания, синьор, - Марио повернулся и зашагал по коридору.
- Вернись, - потребовал я. Он даже не обернулся. Я достал из кармана пачку хрустящих купюр. Марио, надо полагать, обладал феноменальным слухом, потому что мгновение спустя мы вновь стояли лицом к лицу. Я спросил, помнит ли он Тревера Колвина, который останавливался в этом отеле в апреле прошлого года.
- Да, - кивнул Марио, и по его растерянному взгляду я понял, что он не знает, сколько можно запросить за эти сведения.
- А почему ты запомнил мистера Колвина? У вас были... э... какие-то дела?
- Нет... он не просил привести женщину. Я лишь познакомил его с Сумасшедшим Джулио из Пачинопедюто, моей родной деревни.
- Зачем?
Марио пожал плечами.
- Синьор Колвин торгует картинами. Сумасшедший Джулио, у которого никогда не было в кармане и двух лир, как-то раз рассказал мне глупую историю о старой картине, найденной им на чердаке его развалюхи. Он хотел показать ее специалисту, по возможности, иностранцу. Я понимал, что это пустая трата времени, но бизнес есть бизнес, а Джулио обещал оплатить мои услуги.
- Ты помогал им объясняться друг с другом? - спросил я, пытаясь выяснить, что же ему известно.
- Нет. Джулио говорит по-английски. Не так уж и хорошо, он же чокнутый, но говорит.
- Ты не верил, что его картина может принести доход?
- Да что можно найти в его доме, кроме пустых бутылок из-под "пепси"?
- Понятно. Ты можешь отвезти нас к нему?
Марио помедлил с ответом.
- А почему вы хотите встретиться с Сумасшедшим Джулио?
- Мы же договорились, что ты отвечаешь на мои вопросы, а не наоборот. Ты сможешь отвезти нас к нему?
Марио протянул руку.
- Сто долларов, - безапелляционно заявил он.
- Вот тебе пятьдесят, - я отсчитал пять десятидолларовых купюр. Когда поедем?
- Завтра утром я могу взять мамину машину и отвезти вас в Пачинопедюто. Вас это устроит?
- Вполне.
Марио кашлянул.
- За машину придется заплатить отдельно. Мама - вдова, и деньги, полученные за прокат машины, оставшейся от отца, ее единственный источник дохода.
- Понятно, - кивнул я, подумав, что, возможно, слишком суров с бедным юношей.
Мы договорились встретиться около отеля и, вернувшись за столик, я доложил Кэрол о своих успехах. А несколько минут спустя, допив кофе, мы разошлись по номерам.
Мы ждали минут десять, прежде чем у тротуара остановился забрызганный грязью "фиат". Я приехал в Италию впервые и почему-то считал, что там всегда тепло. И теперь дрожал как осиновый лист в легком дождевике, тогда как Кэрол чувствовала себя очень уютно в твидовом, отороченном мехом пальто. Увидев ее порозовевшее от ветра лицо, Марио уже не мог отвести от нее глаз.
- Три тысячи, - прошептал он, когда Кэрол села в машину. - Больше здесь никто не заплатит.
- Замолчи, гаденыш, - ответил я, наклонившись к его уху. - Мы, американцы, не торгуем своими женщинами. Поехали.
Марио вытянул руку:
- Двести километров то двадцать пять центов. С вас пятьдесят долларов.
Кипя от ярости, я заплатил и сел рядом с Кэрол. Громко заскрежетала несмазанная коробка передач, и "фиат" тронулся с места. Кэрол холодно посмотрела на меня.
- Вы чересчур легко сорите моими деньгами. За пятьдесят долларов я могла бы купить эту ржавую колымагу.
Я промолчал. Проехав два квартала, мы повернули за угол и въехали в гараж.
- Одну минуту, - Марио выскользнул из-за руля и залез под машину. Вскоре снизу донесся пронзительный вой. Я открыл дверцу, наклонился и заглянул под днище. Марио отсоединил привод спидометра и закрепил его на электрической дрели.
- Марио! - проревел я. - Что ты делаешь?
- Зарабатываю на жизнь, синьор.
- Ты что, спятил?
- Я поклялся матери, что мы проедем не более двадцати километров, но утром она все равно взглянула на спидометр Старая карга не верит даже сыну! Как вам это нравится? Каждый раз, когда я беру машину, приходится переводить спидометр назад. А не то она ограбит меня до нитки.
Чуть не задохнувшись от злости, я схватил Марио за ноги и выволок из-под машины.
- Даю тебе последний шанс. Или мы едем в Пачи-как-ее-там, или...
- Хорошо, хорошо, к чему столько шума, - Марио оглядел гараж. - Между прочим, раз мы уже здесь, вас не интересуют наркотики? Марихуана, гашиш, кокаин...
- Где тут телефон? Я хочу позвонить в полицию. - Мои слова произвели магический эффект. Марио метнулся за руль, даже не отсоединив дрель. Она волочилась за нами метров тридцать, а потом покатилась по асфальту. Кэрол удивленно взглянула на меня, но я покачал головой, предупреждая ее вопросы. Я хотел, чтобы Марио оставался в неведении относительно наших дел с Сумасшедшим Джулио. Иначе он вцепится в нас, как бульдог.
Два часа спустя мы приехали в Пачинопедюто.
- До фермы Джулио два километра очень плохой дороги, - обрисовал ситуацию Марио. - Вы и синьора можете попить кофе, а я схожу за Джулио.
- Нет. - Я покачал головой. - Ты останешься здесь, а мы с мисс Колвин поедем на ферму.
- Это невозможно, синьор. Если с машиной что-то случится, мама не получит страховку.
- Машина не застрахована, - отрезал я.
- Но вы не знаете дорогу.
- Не забывай, Марио, что ты имеешь дело с телепатом.
- Но я не могу доверить незнакомцу мамин автомобиль.
- Ну что ж, - я огляделся. - Тогда начнем с полицейского участка.
- Будьте осторожны с тормозами, - Марио смиренно вылез из кабины. - А то машину заносит вправо.
- Благодарю, - я сел за руль и включил первую передачу.
- Почему вы так грубы с бедным мальчиком? - возмутилась Кэрол.
- Если бедный мальчик не состоит в какой-нибудь банде, - отпарировал я, - то лишь потому, что его оттуда выгнали.
"Фиат" немилосердно трясло и бросало из стороны в сторону. Мы проехали мимо развалин средневекового замка и свернули направо, к небольшому домику, прилепившемуся к горному склону. Шестое чувство подсказало мне, что мы у цели.
- Здесь? - удивилась Кэрол. - Неужели в таком сарае можно найти картину Леонардо?
- Верится, конечно, с трудом, но лет пятьсот тому назад если не этот дом, то замок смотрелся иначе. Леонардо долго жил в Милане и вполне мог наведываться в эти края.
- В эту развалюху?
- Нет, конечно, я говорю про замок. Тут должна быть пещера, и, вероятно, там Джулио нашел картину, - мое сердце екнуло, так как передо мной вновь возникло круглое деревянное сооружение. На нем стояли картины. - Я чувствую, их там много.
- Вы полагаете, Джулио нашел подземный склад?
Из дома вышел старик, в дорогом, сером в полоску костюме и направился к нам. Правда, впечатление портила мятая рубашка и грязные кроссовки. В руках он держал двуствольный дробовик.
Я опустил стекло.
- Привет, Джулио. Как поживаете?
- Что вам надо? - прорычал он. - Убирайтесь отсюда!
- Я бы хотел с вами поговорить.
Джулио поднял дробовик.
- Не о чем нам говорить.
- Я хочу лишь задать пару вопросов.
- Послушайте, мистер... Еще одно слово, и я начну стрелять.
- Вы продали "Мону Лизу" мистеру Колвину. Где вы взяли этот портрет?
- Я вам ничего не скажу.
- Прекрати, Джулио, - я вышел из машины. - Где пещера?
У старика отвисла челюсть.
- Откуда вы знаете о пещере?
- У меня есть свои секреты, - уклонился я от прямого ответа.
- Так вы телепат?
- Правильно. И прошу в дальнейшем иметь это в виду. Так где пещера?
- А вы не заявите в полицию?
- Разумеется, нет. Наоборот, ты сможешь на этом заработать. Пещера там? - Руководствуясь шестым чувством, я направился к оливковой рощице. Джулио и Кэрол последовали за мной.
- Я нашел ее три или четыре года назад и никому о ней не рассказывал, - объяснял на ходу Джулио. - А потом подумал, почему я не могу красиво одеваться? Почему модная одежда только у ловкача Марио? Но я продал одну картину Только одну.
- А сколько картин в пещере?
- Пятьдесят. Или шестьдесят.
- Довольно глупо из такого разнообразия выбрать именно "Мону Лизу".
- Но, синьор, - Джулио всплеснул руками, - они все "Моны Лизы".
Я остановился, как вкопанный.
- Что?
- Они все "Моны Лизы", - повторил Джулио.
- То есть в пещере пятьдесят или шестьдесят одинаковых картин?
Джулио переступил с ноги на ногу.
- Не совсем они одинаковые.
- Но какой в этом смысл? - Я посмотрел на Кэрол, но и та не могла сказать ничего вразумительного. - Пошли, разберемся на месте.
Мы вошли в рощицу, и Джулио, положив дробовик на землю, отбросил несколько листов ржавого железа. Перед нами открылась черная дыра с уходящими вниз каменными ступенями. Джулио пошел первым, мы - за ним. Лестница привела нас в подземный коридор. Стало совсем темно. Я дернул Джулио за рукав.
- Мы же ничего не увидим. У тебя есть фонарь?
- Я купил один на деньги, полученные от синьора Колвина, но в нем сели батарейки.
Он зажег спичку, а от нее - фитиль керосиновой лампы, стоящей на каменном полу. Дрожащий огонек осветил массивную деревянную дверь. Джулио повозился с замком и толкнул ее. Несмотря на почтенный возраст, она бесшумно отворилась и... Мы стояли на пороге большой пещеры. Я почти физически ощутил, как, мимо меня проскальзывали закутанные в плащи люди, жившие здесь много веков тому назад. Я слышал шаги великого маэстро, тайком спускающегося по ступеням. Я видел таинственную машину, порожденную разумом гения.
- Чего вы ждете? - И Джулио, высоко подняв фонарь, вошел в пещеру.
Мы последовали за ним. В слабом свете керосиновой лампы пред нами предстало круглое сооружение, напоминающее обод лежащего на боку колеса. Под ободом виднелись шестерни и соединенный с Ними длинный стержень с рукояткой на конце, похожий на коленчатый вал автомобиля. Сооружение выглядело, как карусель, только вместо лошадок на ободе стояли картины, обращенные к центру. Там располагалась будка с тремя стенами, в одной из которых на уровне глаз я заметил две дырки.
И тут меня осенило. Леонардо да Винчи, величайший ум человечества, художник, инженер, философ, изобрел движущиеся картинки. Синематограф!
И машина, долгие столетия простоявшая в пещере, не что иное, как самое дорогое сокровище, когда-либо найденное человеком. Перед ней бледнела даже могила Тутанхамона. К тому же машина составляла лишь часть уникальной находки. Великий Леонардо, с его стремлением к совершенству, взял за основу самое знаменитое свое творение. "Мона Лиза", жемчужина мирового искусства, стала для него кадром первого в истории человечества фильма.
Едва дыша от волнения, я вошел в будку и прильнул к отверстиям. Я не ошибся. Сквозь линзы, спрятанные в дереве, я увидел еще один портрет флорентийской красавицы. В мерцающем свете керосиновой лампы она выглядела удивительно живой. Руки ее находились чуть выше, чем на двух портретах, виденных мною ранее, словно она хотела поднести их к шее. Отступив на шаг, чтобы хоть немного свыкнуться с увиденным, я заметил, что Джулио повесил лампу на крюк, торчащий из стены, и пошел вдоль обода, спичками зажигая остальные лампы. Покончив с этим, он взялся за рукоятку стержня.
- Разве механизм еще работает? - удивился я.
- Я смазал и почистил шестерни, так что теперь они как новенькие. Он повернул рукоятку, и обод пришел в движение, медленно набирая скорость. Джулио махнул рукой, приглашая меня взглянуть в окуляры. Я шумно глотнул и вновь вошел в будку. Чудо следовало за чудом. Мне предстояло увидеть в действии шедевр Леонардо, прикоснуться к сотворенному им совершенству. И, быть может, раскрыть секрет загадочной улыбки Джоконды.
Благоговейно прильнул я к отверстиям в стене и увидел живую двигающуюся Мону Лизу.
Она подняла руки к шее, легким движением обнажила левую грудь, поведя плечиком, поправила платье и, сложив руки, улыбнулась.
- О боже! - прошептал я. - О боже, боже, боже!
Джулио крутил ручку, и я снова и снова смотрел, этот удивительный фильм, не в силах оторвать глаз. Леонардо добился полной тождественности с реальностью.
Кэрол дернула меня за рукав.
- Пустите меня. Я тоже хочу посмотреть.
Я отступил в сторону, пропустив ее к окулярам. Джулио радостно крутил рукоятку. Через минуту она повернулась ко мне.
- Это невозможно. Я не слишком хорошо разбираюсь в искусстве, но Леонардо не мог пойти на такое...
- Все художники одинаковы, - возразил я. - Они делают то, что требует покупатель. Известно, что Леонардо часто приходилось выполнять капризы знати, а высокорожденные славились не столько умом, как пороком.
- Но такая работа...
- Возможно, у него были помощники. Создавая статую герцога Сфорца, он вполне мог тайком приезжать сюда и рисовать левую...
- Давайте обойдемся без пошлостей, - прервала меня Кэрол и повернулась к вращающейся машине. - Сколько, по-вашему, это стоит?
- Кто знает? Картин примерно шестьдесят. Если вывезти их из Италии, каждая будет стоить миллион. Может, десять миллионов. А может, и миллиард, особенно та...
- Я знал, что этот день будет для меня удачным, - послышался знакомый голос.
Я обернулся. У двери, с дробовиком в руках, стоял Марио. Оба ствола смотрели мне в живот.
- Что тебе надо? - рявкнул я и, поняв нелепость вопроса, добавил: Почему ты угрожаешь мне?
- А разве вы не угнали мамин автомобиль? - Марио хмыкнул. - И не грозили мне полицией?
- Неужели ты принимал мои слова всерьез?
- Конечно, синьор, особенно, когда вы заговорили о шестидесяти миллионах.
- Знаешь что... - Я шагнул к нему, но Марио остановил меня, подняв дробовик на пару дюймов.
- Да?
- Ты ведешь себя глупо. Денег хватит на всех. Я хочу сказать, что пятнадцать миллионов из шестидесяти - твои.
- Я предпочел бы получить все.
- Неужели ты убьешь нас из-за каких-то сорока пяти миллионов?
- Лицом к стене! Все трое! - скомандовал Марио. Мы безропотно подчинились. - А теперь я погляжу, что тут у вас творится.
Обод с картинами еще кружился на хорошо смазанных шестернях. Марио прошел в будку, прильнул к окулярам и вздрогнул от изумления. Коротко глянул на нас, вновь приник к окулярам. Наконец, с бледным, как полотно, лицом вышел из будки и направился к нам. Я сжал руку Кэрол, ожидая выстрела.
Но Марио, казалось, нас не видел. Он снял с крюка керосиновую лампу и швырнул ее во вращающийся обод. Звякнуло стекло и языки пламени заплясали на сухом дереве.
- Болван! - завопил я. - Что ты делаешь?
- Вы видите, что я делаю, - держа меня на мушке, Марио разбил об обод все лампы. Одна за другой картины превратились в бесполезный пепел.
- Сумасшедший! - проревел я, перекрывая треск горящего дерева. - Что ты натворил?
- Ничего особенного, - спокойно ответил Марио. - Уничтожил порнографический фильм.
- Ты... - я не находил слов. - Ты просто дьявол. Ты грабил меня с первой минуты нашего знакомства, ты обворовываешь свою несчастную мать, ты пытался продать мне женщину, ты хотел купить Кэрол, ты торгуешь наркотиками и минуту тому назад мог хладнокровно застрелить нас.
- Все так, - не без гордости ответил Марио, - и, тем не менее, сказанное вами не мешает мне оставаться патриотом своей страны. Несмотря на мои недостатки, я люблю Италию и мне дорога ее честь.
- Ха! Да причем тут твой патриотизм?
- Великий Леонардо - лучший художник всех времен и народов. Он - мой соотечественник, и скажите, синьор, что подумает об Италии весь мир, узнав про это безобразие? Что скажут о нации, величайший представитель которой растрачивал свой божественный дар на... - душевное волнение не позволило Марио закончить фразу.
Я покачал головой. Пещеру наполнил едкий дым, Марио двинулся к двери.
- Пора уходить.
- Ты не убьешь нас?
- Это лишнее. Если кому-то из вас достанет глупости раскрыть рот, вам все равно никто не поверит.
- Наверное, ты прав, - я пристально посмотрел на Марио. - Послушай, разве тебя не волнует потеря шестидесяти миллионов долларов?
Марио пожал плечами.
- День на день не приходится. Что-то теряешь, что-то находишь. Между прочим, если вы хотите добраться до Милана на мамином автомобиле, вам придется доплатить...
Теперь, глядя на загадочную улыбку Моны Лизы, я не могу не улыбнуться в ответ.
Боб Шоу
