2. Учитель

Желая внести свой вклад в улучшение общества, Гой, в соответствии со своим мировоззрением того времени, подался в оперотряд, так что после занятий он два раза в неделю либо дежурил в штабе, либо в группе дружинников следил за порядком в общественных местах.
Как-то мартовским днем, возвращаясь из института, Гой нагнал однокурсницу с подругой. Замедлил шаг, для приличия сказал: "Погодка-то!". Ворвавшаяся весна столь овладела Гоем, что, взглянув на него, подруга смущенно опустила глаза. Гой это заметил. Теплая волна, хлынувшая в сердце, усилилась еще и тем, что Тамара обратила на него внимание первой: значит, не так уж он безнадежен...
Сознание человека обладает той простительной глупостью, что, замечая в другом человеке что-либо привлекательное, оно стремится присоединить к этому штриху и все остальные элементы идеала. И потому вскоре Тамара стала для Гоя королевой, напрочь парализовавшей способность к реальным оценкам. С каждым днем он увязал в любви все глубже и глубже, пока не оказался ее немощным рабом, - чему он, сознавая это, был, тем не менее, безумно рад.
Гой стал писать стихи, провожать Тамару до ее института, а месяца через два впервые вошел в ее дом. Познакомился с матерью. Лидия Ивановна оказалась женщиной дошлой и усекла сразу: Гой - из бесперспективной семьи. О своей оценке она слова не проронила, но Гой проинтуичил ее. В философско-житейские споры с такими людьми не вступал - бесполезно. А бесполезные разговоры только опустошают душу; свои же чувства Гой оберегал ревностно.
Случались вечера, когда Лидия Ивановна отсутствовала, и тогда в неуемном возбуждении Гой донимал Тамару страстными поцелуями. Однако та не сдавалась, сохраняла дистанцию неопределенности. После таких вечеров Гой выискивал причины в себе, но... не находил. Впрочем, он обладал достаточным знанием того, как завладеть женщиной, но искусственность в отношениях с любимой считал унизительным и недопустимым, поскольку убивает искренность - основу слияния душ.
В субботний ноябрьский вечер Гой дежурил в штабе. Около полуночи поступил сигнал: бардак на даче. Свистнув, Гой собрал парней, и на подкатившей милицейской машине они поехали в сторону соснового бора.
Операция была продумана четко: неожиданно и сразу со всех сторон вломились в интимно освещенный зал, в центре которого происходило "действо". Когда же десяток обнаженных мужских тел разлетелся в стороны и кто-то в этот момент включил свет, в центре - блаженная, с распущенными волосами - стояла... Тамара...

***
...Спустя полгода Гой сказал себе: "Пора взрослеть, - и задумался: - А что это такое - взрослеть? Что-то противное... Но вот поумнеть - не мешало бы!". И он стал посещать семинары по типологии личности в Институте социологии. Однако месяца через три Гой семинар покинул: сугубо научные аспекты социологии его интересовали мало, а для практических надобностей он почерпнул знаний, в его представлении, вполне достаточно.
Не раз Гой наблюдал, как даже поверхностные знания из крайне чужеродных областей, пересекаясь и объединяясь, обретали чудодейственную силу. Так и здесь: мог ли он предположить, что детские увлечения охотой, "шарлатанская" наука физиогномика и основы социологии дадут ему в руки мощнейший инструмент для мгновенного прочтения личности по еле заметным следам - морщинкам лица, мимике, элементам поведения! Гой даже придумал увлекательную игру с приятелями: сначала возможно полно охарактеризовать человека по фотографии из книги или энциклопедии, а потом сравнить это с фактами биографии. В этой игре грубые ошибки Гой допускал лишь в одном из десяти случаев. Но если сами "фотографии" еще и заговаривали, то процент ошибок сводился на нет. Игра оказалась столь заразительной, что с тех пор Гой стал с азартом изучать каждого встречного и поперечного, проверяя впечатлительные оценки жизненным материалом.
Прокручивая прошлое, Гой поймал себя на мысли, что владей он этим искусством с детства, ни Нины, ни Тамары в его жизни не было бы. Он вспомнил, как однажды на уроке физики вечно искавший необычностей Вовка задал учителю каверзный вопрос, поставив того в тупик. "Воображала! Больше всех надо!" - съязвила Нина. Так могла ли она отнестись иначе и к подаркам Гоя?..
Был настораживающий момент и в отношениях с Тамарой. Как-то, целуя ее в метро, Гой заметил, что в тот момент она смотрела на кого-то за его спиной. Но тогда, опьяненный влюбленностью, он не придал этому обстоятельству никакого значения...
На лето Гой уехал в деревню. Помогал тетке продавать на рынке огурцы и помидоры. В этом прозаичном деле Гой неожиданно для себя увидел необычайно полезные стороны: рынок учил легко общаться с совсем незнакомыми людьми, причем взаимно уважая достоинство каждого. Вернувшись домой, Гой ощутил себя способным наладить контакт хоть с самой английской королевой.
Однажды зимой, возвращаясь с занятий, Гой мельком взглянул на пассажиров поезда. Одно лицо сразу и целиком завладело им. Еще бы: с полной достоверностью оно свидетельствовало о беспредельном величии духа его владельца. Одного этого было достаточно, чтобы пойти за явлением хоть на край света. А ведь, кроме того, лицо отражало богатейшее знание жизни - как в пространстве, так и во времени. И потому, опережая дальнейшее любование необычайной красотой человека, Гой принял железное решение: познакомиться. Но встав, чтобы двинуться к выходу, он понял: пассажир поедет дальше. Тогда Гой подошел к нему:
- Извинимте, но мне очень хотелось бы с вами познакомиться.
Оценив молодого человека чуть прищуренным, но отнюдь не удивленным взглядом, пассажир сказал:
- Я вижу, вам надо выходить. Тогда я сойду с вами, а поеду следующим поездом.
Илья Александрович просчитался: он прообщался с Гоем целых два часа... Для каждого из двоих, одного - еще юноши, другого - уже готовящегося в мир иной, эта встреча была восходом солнца - вечного и незаходящего. С тех пор раз в месяц они встречались в "стоячке" ресторана "Прага" для душевных бесед.
Будучи неверующим, Илья Александрович, тем не менее, считал, что душа человека может быть вечной. Не всякая душа, конечно, но лишь такая, в основе которой лежат ценности вечные. Такими ценностями он считал две: любовь и тягу к безграничному совершенству. По мнению Ильи Александровича, великая душа вмещает в себя и все другие великие души - от этого она становится только свободнее и могущественнее. Но вместе с тем возрастает и ее ответственность перед всем сонмом великих душ - как прошлых, так и будущих: она должна найти наследников пламени жизни - только таким образом она может обеспечить вечность и себе, и великому духу вообще. И если произойдет обрыв этой нити, человечеству придется все начинать сначала.
- Иметь руки и ноги, - и чуть заметным кивком Илья Александрович обращал внимание юного друга на текущий вдоль бульвара поток пешеходов, - даже владеть человеческой речью и изготовлять орудия труда - еще не значит быть человеком, истинно человеком. Нет, мой друг, истинно человек начинается с выбора цели, лежащей за пределами его краткой на этом свете жизни, с выбора себе предназначения, с сознательного наделения своей жизни великим смыслом. Без такого преднамеренного движения духа смысл сам по себе не появляется. Плодить детей, развлекаться, зарабатывать для этого деньги - все это естественно, но этого слишком мало. Удовлетвориться тем, что есть, даже если оно и кажется совершенным, значит согласиться на абсолютную самоограниченность. Человеку даны безграничные возможности для строительства красоты во всем, и он обязан реализовать их до конца. Душа, интеллект, чувства, человеческие отношения, искусственный мир, природа - все это можно улучшать безгранично.
Но вот что интересно, продолжал Илья Александрович: для того, чтобы стать великой душой, не требуется получить чье-либо согласие. Каждому человеку дано выбрать, кем ему быть: червем или чайкой. Старые грехи или отсутствие славы не могут воспрепятствовать человеку стать чайкой: великая душа становится таковой в момент своего главного выбора. Но каждую новую чайку племя чаек встречает с открытым сердцем - так завещала чайка по имени Джонатан Ливингстон...
Гой внимал словам друга и учителя с живым интересом - тяга к добру и красоте закралась в его подсознание еще в раннем детстве. Но одно дело - желать и чувствовать, и совсем другое - облечь чувства в четкие философские формулы, позволяющие легко находить нужные инструменты для соответствующих действий. Поэтому слова Ильи Александровича вживались в сознание Гоя, как здоровые семена в плодородную почву. За два года общения Илья Александрович разложил по полочкам механизм общества физиологических людей, иллюстрируя примерами, достаточными для срока на полную катушку. Но всякий раз, отстраняя преходящую мишуру, он переходил к главному: любви, красоте, вечности...
- А как разыскать чаек? - спросил как-то Гой.
- О, спроси что-нибудь полегче. Ищи...
"Да, иголку в стоге отыскать легче", - подумал Гой.
...На одну из встреч учитель не пришел, а был он человеком в высшей степени обязательным...
Через много лет Гой поймет, что иметь Учителя - редчайший подарок судьбы.
Декабрь 1992 - январь 1993
Виктор Сорокин