"Найти общий язык" означает "договориться". Это отражает тот факт, что людей связывает общий круг понятий и представлений, зафиксированных в языке. Собственно, всякое объединение людей, будь то народ или социальный слой, так или иначе связано общим языком, а граница разобщения - граница языков.

Среди вариантов языка, на которых говорит сложившаяся нация, территориальных и социальных диалектов, - выделяется литературный язык. Это язык, обладающий тремя свойствами: во-первых, он понятен всем, во-вторых, способен различать тонкие смысловые нюансы, в-третьих, поддерживать стилистическую дифференциацию языка, которая обеспечивает упорядоченность и организованность общения.

Общественно-политический язык - часть литературного языка. Это тот язык, на котором говорят об общественных и политических проблемах. Следовательно, и он должен быть общепонятным, способным тонко различать оттенки смысла и выражать нюансировку социальных отношений при помощи адекватной системы стилей.

Современный русский литературный язык сложился в пушкинскую эпоху. Однако для общественно-политического языка как части языка литературного до сих пор остается справедливым замечание Пушкина о том, что "ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись; метафизического языка у нас вовсе не существует".

Неразработанность и бедность общественно-политического языка распространяется на все три фундаментальные свойства его как языка литературного - смысловую точность, стилистическую определенность, понятность для всех носителей. Это порождает три проблемы, лингвистические по своим истокам, политические по результатам, общественные по способу разрешения.

О понятийной пригодности общественно-политического языка

Общественно-политический язык невозможно создать волевым актом. Из этого, однако, не следует, что для выработки этого языка не надо предпринимать никаких специальных усилий, полагаясь на спонтанность языковых процессов и на то, что язык создаст сама жизнь. Литературный язык вообще и общественно-политический язык, в частности, есть результат культивирования, сознательной обработки национального языка. Во всяком случае, именно такой путь прошли европейские языки.

Главное направление культивирования национального литературного языка - селекция, отбор одного из тех языковых вариантов, которые в данном национальном языке теоретически допустимы. Этим отобранным вариантам присваивается статус правильных, а результаты этого присвоения кодифицируются в словарях и закрепляются в литературной практике, что ведет к языковой унификации и преодолению диалектных различий и потенциальных разночтений.

Исторически работа по сознательному культивированию языка обычно начинается с разведения значений синонимов. Так, в 18 в. инициаторами подобной работы во Франции были аббат Жирар и математик Д'Аламбер, а в России - писатель Д.И.Фонвизин. Уже сам род их занятий - аббат, ученый, писатель - говорит об общественной значимости предпринятой ими сознательной работы над языком. Но подобная задача не может быть решена усилиями одного лица. Обычно она возлагается на специально для этого созданные национальные академии. Французская Академия, а впоследствии и Академия Российская занимались именно работой по разведению значений синонимов, нашедшей отражение и в теоретических сочинениях, и в академических словарях. Кодификация, т.е. закрепление нормы в словаре, - неотъемлемое качество литературного языка. Кодифицированная норма служит арбитром в спорных случаях употребления того или иного языкового варианта. Это имеет отношение не только к грамматике, но и к лексике, к объему значений слова. Кодификация - один из примеров того, чего не может жизнь: словари не создаются сами собой.

Бедность синонимических вариантов, их неупорядоченное, неустоявшееся употребление являются признаками некультивированного, необработанного языка. Приводимые в словарях современного русского языка толкования таких значимых для общественно-политического языка слов, как народ - нация - национальность; отечество - родина - отчизна, мало что дают для подлинного разграничения их значений.

Работа по разведению значений синонимов, способствующая большей логичности и точности языка, в тоталитарном государстве подменяется усилиями по созданию и внедрению в общественное сознание клишированных языковых конструкций. Происходит искусственная ритуализация языка. Отдельные слова в составе таких клишированных конструкций, как, например, смычка между городом и деревней или борьба за мир во всем мире, лишаются своего собственного смысла, десемантизируются. Обилие готовых клише травмирует национальное языковое сознание, однозначно воспринимаясь как языковое насилие. Именно страх перед этим насилием вызывает сегодня крайне настороженное отношение к любой работе над языком.

О стилевой пригодности общественно-политического языка

Культивированный литературный язык - это язык, способный различать оттенки смысла и дифференцировать стилевые нюансы. Значимость первого понятна всем, кто мыслит прагматически: язык, не обладающий смысловой чувствительностью, затрудняет сам процесс мысли.

Что касается стилевых нюансов, то у неспециалиста может создаться впечатление, что речь идет о каком-то языковом педантизме. Однако на самом деле различение смысловых и стилевых оттенков связано с двумя важнейшими функциями языка: когнитивной - ответственной за мышление, и коммуникативной - ответственной за общение. Смысловые нюансы связаны с первой функцией, стилевые - со второй. Стилевые маркеры позволяют дифференцировать общение, правильно идентифицировать социальные статусы его участников. Стилевые маркеры играют в речи ту же роль, какую в сфере человеческих взаимоотношений играет одежда, которая, как и стиль, не может быть одновременно и официальной, и неофициальной, поскольку назначение стиля - упорядочивать общение.

С проблемой невыработанности системы стилей общественно-политического языка мы сталкиваемся повсюду. Развивая метафору одежды, можно сказать, что у этого языка бедный гардероб. Говоря без метафор, придется признать, что помимо языка номенклатурных инструкций и журналистской ерничанья в наличии имеется очень и очень немногое.

Выработкой стиля традиционно занимались литературные или общественно-литературные кружки. Регулирующие и упорядочивающие общение стилевые маркеры не могут быть введены сверху, как это происходит, например, при упорядочении терминологии. Авторов невозможно обязать выражаться стилистически ясно, ответственно позиционируя свои высказывания в море других текстов. Однако стили, вырабатываемые в общественно-литературной среде, способны задавать правильный тон общения в самых разных сферах жизни и деятельности. Если результаты работы по упорядочению стилей налицо, с этим уже невозможно не считаться.

Советское тоталитарное государство на протяжении семидесяти лет занималось форсированной унификацией населения, создавая пригодного для него "советского человека". Официально принятая система функциональных стилей по сути дела была призвана осуществлять номенклатурную разметку общественного пространства. Выработка стилей будет для нашего общества чрезвычайно трудной задачей именно в силу того, что в тоталитарный период оно утратило необходимые социальные маркеры.

Об общенациональной пригодности общественно-политического языка

В современном обществе существуют относительно изолированные дискурсы, которые обслуживаются специальными и профессиональными языками. В специальных языках используются официально принятые и закрепленные соответствующими словарями термины, в профессиональных языках - принятые в данной профессиональной среде слова и выражения, часто взятые из общенационального языка и переосмысленные. Примером специального языка может служить математический язык, примером языка профессионального - язык моряков. Обычный носитель языка, профессионально не сталкивающийся ни с математикой, ни с мореплаванием, может обойтись и без знания соответствующих терминов и профессионального лексикона. Однако там, где этот рядовой носитель языка выступает как "пользователь" и вынужден иметь дело со специальным или профессиональным языком, замкнутый дискурс размыкается и возникает феномен популяризации специальных или профессиональных знаний. Так, пациент, общаясь с врачом, по необходимости осваивает специальную медицинскую терминологию. В последние пятьдесят лет мы наблюдаем небывалую популяризацию медицинских знаний и медицинского языка, что заметно и по речевому поведению людей в аптеках, и по обилию медицинской литературы, рассчитанной на неспециалиста.

Размыкание специального или профессионального дискурса может быть связано и с другим процессом - демократизацией языка. Потребность в ней возникает, когда обычный носитель языка является не только объектом специальной или профессиональной деятельности (пользователем, пациентом, клиентом), но одновременно и ее субъектом. При демократизации языка в отличие от его популяризации происходит расширение круга тем и реалий, о которых говорят на данном языке. Популяризация - процесс однонаправленный и чисто экстенсивный, демократизация, напротив, двусторонний и интенсивно-экстенсивный.

Ярким примером демократизации языка может служить процесс демократизации русской художественной литературы в девятнадцатом веке. Аудитория русской литературы, первоначально исчислявшаяся несколькими десятками подписчиков литературных журналов, к концу века выросла до масштабов всей образованной России. Конечно, при этом и в связи с этим расширился и круг персонажей русской литературы, круг ее тем, проблем и образов. Естественно, что и сам ее язык стал более демократичным, т.е. понятным большему числу читателей.

Наряду с демократизацией языка художественной литературы, а во многом и в связи с ней в девятнадцатом веке шел процесс демократизации языка светского общения. Язык, первоначально обслуживавший салонное общение, в конечном счете стал достоянием всего образованного русского общества.

Очевидно, что демократизация языка качественно отличается от его популяризации. Так, если за последние пятьдесят лет в результате популяризации медицинские термины стали гораздо понятнее за пределами медицинского сообщества, то сама медицина как предметная область не расширила круга своих понятий за счет народных представлений о лечении. Художественная же литература в процессе демократизации существенно обогатила круг своих тем и форм. Аналогично этому светский дискурс обогатился новыми темами и постепенно растворился в традиционных национальных дискурсивных привычках. Элитарная культура, накопившая и расширившая, в том числе и за счет заимствований, навыки рафинированного общения, сделалась достоянием всего общества. Однако демократизации специального общественно-политического языка в дореволюционной России не произошло вследствие неактуальности этой задачи для сословного общества.

Советская власть также не занималась демократизацией общественно-политического языка, но в порядке "ликвидации политической безграмотности" предприняла беспрецедентные усилия для популяризации его коммунистической версии. Брошюра и лекция для населения - вот типичный инструмент этой популяризации. За долгие годы советской власти сам институт популяризации укоренился в общественном сознании так прочно, что необходимости демократизации общественно-политического языка не осознают сегодня даже те общественные деятели, которые исповедуют демократические ценности. Эти деятели либо идут по накатанному еще в советские времена пути популяризации общественно-политического языка, либо по пути еще менее демократическому - изоляции этого языка от народной общественно-политической жизни.

Чтобы демократизация общественно-политического языка, жизненно необходимая современному массовому несословному обществу, была успешной, этот язык должен отвечать русской языковой картине мира. Это предъявляет дополнительные и очень серьезные требования к уже упоминавшимся выше главным способам культивирования литературного языка - разведению значений синонимов и выработке системы стилей.

В России девятнадцатого века активная роль в процессе демократизации литературного языка принадлежала литературным журналам. Однако периодики, выполнявшей аналогичную функцию применительно к общественно-политическому языку, Россия так и не узнала.

Отсутствие понятийной точности общественно-политического языка влечет за собой взаимное непонимание и отчуждение людей, приводящее к расколу страны. Невыработанность стилей препятствует объединению людей и созданию российского общества. Отсутствие единого общественно-политического языка приводит к расслоению на правящих и бесправных, вызывающему паралич государственной власти.

Рождение полноценного русского общественно-политического языка - главная надежда современной России.


Георгий Хазагеров, Виталий Найшуль, Светлана Хазагерова Русский журнал