Нежанровый роман (Людям всей планеты посвящается)
Часть вторая МОЛОДОЙ ПОБЕГ ИЛИ МУКИ И РАДОСТИ ПОЗНАНИЯ
Глава двенадцатая

Было чудесное воскресное утро. Ночью выпал первый снег. Матвей сидел у окна и с улыбкой смотрел, как на землю вновь летят лёгкие, воздушные снежинки. Дедушка работал у коровы в хлеву; сначала подбросил ей сена, а теперь освежал её соломенную подстилку. Бабушка пекла сухари, и было жарко в хате от добротной пылающей печки. Байкал лаял во дворе на сорок, стрекочущих на вишне. Воробьи летали над двором; то и дело проносились снегири и синицы. Жизнь вокруг бурлила, давно распрощавшись со своим безмятежным сном, и окрашивала мир в чудесные, немеркнущие краски. А Матвей всё сидел у окна и нежно улыбался снегу, между тем как во дворе от него было уже белым-бело, и не спрятались от его объятий ни скамейка у колодца, ни сам колодец, ни кусты сирени, ни яблони в огороде, ни ульи, ни вишни. И наконец он спросил, не отрывая глаз от сияющей перед ним прелести:
- Бабушка, уже зима?
- Нет, Матвеюшка, - улыбнулась та, раскрасневшаяся от печки, - пока ещё поздняя осень. Зима наступит через недельки две - с обильными снегопадами и колючими морозами. А этот снежок не сегодня-завтра растает, и нам несколько денёчков придётся потопать по грязи. Но, ничего, мы не боимся грязи.
- Конечно, ничего, бабушка! - весело сказал Матвей. - К грязи мы привыкли - к родной, куликовской грязи.
- Да, - с улыбкой проговорила Анна Фелициановна, выгружая румяные сухари из сковороды в объёмную алюминиевую миску, - ты правильно сказал: к родной, куликовской грязи. Уж наша-то грязь самая лучшая на свете. А ты, Матвеюшка, давай уж садись за стол; сухарики я испекла, завтракать будем. Налюбуешься ещё снегом; зима будет ох какая длинная.
Матвей отошёл от окна. Но не успел он сесть за стол, как во дворе хлопнула калитка. Анна Фелициановна тут же взглянула в окно и весело воскликнула:
- Глянь ты! Нинка-почтальонка пожаловала, и конвертик какой-то в руках держит. А ну-ка, посмотри, что там, Матвеюшка.
Тот в сию же секунду выскочил на крылечко и нос в нос столкнулся с очаровательной восемнадцатилетней почтальонкой, Ниной Лопуховой, протянувшей ему почту - и не конвертик вовсе, а конвертище, толстый и тяжёлый, изготовленный из обоев.
- Вот, Матвей Стрельников, - сказала она с улыбкой, но нарочито официальным тоном, - вам письмо, пришедшее по небесной почте. Получите и распишитесь.
- Письмо?.. Мне?.. - широко открытыми глазами глядя на девушку, весело спросил мальчик. - Пришедшее по небесной почте?
- Ну да, Матвеюшка! - радостно едва ли не прокричала Нина. - Письмо тебе от родителей с Неба! Бери же скорее да беги, читай в хату!
- А расписаться, расписаться, где же? - нетерпеливо проговорил тот, прижимая долгожданное письмо к сердцу.
- Ах да, ёлки-палки, расписаться - совсем забыла, - засмеялась почтальонка; и, пошарив в своей сумке, извлекла из неё авторучку и какую-то подписанную открытку с ёлками да медвежатами. - Давай здесь распишись, под медвежатами.
- Прямо под медвежатами?
- Да, прямо под ними: красивее будет.
Матвей скоренько расписался и, поблагодарив Нину за письмо, побежал в хату читать небесное послание. А та просияла милой, очаровательной улыбкой и торопливо направилась к калитке.
Конверт был довольно тяжёлый и пухлый, и вместе с письмом Матвей извлёк из него несколько засушенных цветков василька, тимьяна и вереска; а также колоски ржи, овса, ячменя и пшеницы; листья дуба, лозы и ясеня; лапки хвои, можжевельника и ели; лепестки жёлтой и белой лилии, то есть нашей милой белорусской кувшинки; кусочек корня аира, пару ягодок калины и несколько травинок осоки. Просторная комната тут же наполнилась довольно приятным и родным ароматом, а Матвей развернул письмо и принялся за чтение. Однако на глаза наворачивались слёзы, и просто прыгали на бумаге буквы, становясь мутными и трудноразличимыми. Но он читал со сжатым болью сердцем; и вот, что писали ему родители твёрдой взрослой рукою:
"Здравствуй, наш дорогой и любимый Матюша! Здравствуй, наш милый сыночек!
Мы получили от тебя все твои послания - и огромное тебе спасибо! Только извини, пожалуйста, что не смогли вовремя ответить: во всём виноваты наши сердца и души, которые так радовались за нашего сына, что просто заливались божественной песней, - только пели, пели и пели и не позволяли нам ничего делать, в том числе и писать письма. Но вот у нас случилась небольшая передышка, и мы тут же принялись писать ответ, наше тебе сердечное, исполненное безграничной отцовской и материнской любви послание.
Прежде всего хотим тебе сказать, что у нас всё хорошо; живём на своём облачке счастливо, в любви и согласии; никто нас не обижает, а напротив, все жалеют, уважают и любят. Ты бы нас не узнал сейчас, поскольку внешне сильно изменились: мы здесь все золотые и сияющие от бесконечных дождей из золота и сапфиров, и парим от облачка к облачку с помощью лёгких белоснежных крыльев. А питаемся мы здесь в основном тем, чем и все: сладким парным молочком, горячим ржаным хлебом, душистым пчелиным мёдом, фруктами да овощами - в общем, всем тем, что дарит нам прекрасная, необъятная Тора. Хотя, конечно же, случается, что обедаем и с Боженькой за одним столом по праздникам, и тогда наш Небесный Отец угощает нас амброзией. Но мы с папой не очень-то этой пище радуемся: нам больше нравится наша, земная, произведённая да выращенная простыми крестьянскими руками, ладони которых в мозолях и трещинках, пахнут сеном, лесом, землёй и навозом.
И поля здесь такие же золотые, как у вас, и леса бескрайние, а вместе с ними чудесные боры и дубравы; и болота у нас есть, и канавы, а там и журавли, и утки, и кулики - да глухари с тетеревами. Это наша Тора, мы её безумно любим, бережём и защищаем - и рады, что вы также её безумно любите, бережёте и ласкаете нежными руками. Любите, сынок, свою Тору - всем сердцем любите - и вы будете для неё на земле, как мы на небе, ангелами. А Тора у нас одна между землёй и небесным краем; разница лишь в том, что кто-то ходит по земле, а кто-то машет крылышками над Небесами.
Ну а теперь мы расскажем тебе, чем мы все здесь занимаемся. Лично мы с папой выращиваем хлеб и с душой и сердцем выполняем свою работу. Остальные пасут да доят коров, выращивают леса, очищают от случайного мусора озёра и реки, куют в кузницах серпы и косы, плуги и бороны, строят дома и разводят на фермах свиней да курочек. Как видишь, работа у нас привычная, земная, хоть и живём на облачке, но главное - делаем мы её с душой, на благо Торы. И вот, глядя на вас с высоты, сынок, сердце дивной песней заливается, поскольку видно, что и вы свою работу с душою выполняете, на благо нашей общей и единственной Торы. Поэтому примите огромную благодарность от всех нас, небесных жителей! Счастья вам да процветания! И любите - всем сердцем любите свою Тору: она самая прекрасная и единственная во всём белом свете! А вместе с нею берегите Дедов лес и прекрасное моховое болото; не позволяйте увечить Тору!
Ещё, Матвеюшка, прежде чем завершить это письмо, мы с папой хотим сказать тебе несколько слов о детках, которые живут рядом с нами. Все они необыкновенно прекрасные и добрые, с широко открытой душой и золотым отзывчивым сердцем; любят своих бабушек, дедушек и родителей; хорошо учатся в школе, поют восторженные песни о Родине, берегут родную природу и каждый день поют осанну Торе. Все они передают тебе привет, дарят тысячи горячих поцелуев и шлют свой прекрасный небесный букет, собранный на болотах, в лесах, полях и огородах. Видишь, все эти цветы да листики - обыкновенные, земные, выросли в таких же чудесных местах; и прислали их тебе ангелы, которые носят простые земные имена: Оля и Лёня, Лена и Стеша, Танечка и Митя, Катя, Лида и Николай. Правда букетик этот, скорее всего, засохнет, пока ты его получишь от нас с неба. Но это не беда; главное, что ты увидишь, как мы тебя все любим и как наша Тора прекрасна, единственна, велика и неповторима!
Ну, вот и всё, конец посланию. До свидания, сынок! Будь счастлив! Расти сильным и честным! Всем сердцем люби друзей, подруг, всё Человечество - и не забывай родителей! Защищай да не давай в обиду Тору, этот истинный и несравненный Рай чудесный! Спать ложишься - говори: "Счастья тебе, Тора!" А когда подумаешь о своём счастье, тут же подумай: "Хочу, чтобы все были счастливы, как я с моей необыкновенной, милой Торой!"
И прости нас великодушно, что не отвезли тебя с самых пелёнок в твою любимую деревню; если бы нам пришлось начать жизнь заново, вернувшись на землю, то мы бы пошли совсем иным путём по жизни - единственно правильным, - какой выбирает для всех нас Тора. Ещё раз - счастья тебе! И скорейшего вам объединения, люди!"
Прочитав письмо, в конце исцелованное алыми детскими губами да заштампованное сердечками, пронзёнными стрелами, Матвей прочёл его ещё дважды. Потом немножко поплакал, не видя, что в дверях у него за спиной стоят дедушка с бабушкой и тоже плачут. Наконец вытер слёзы, в последний раз окинул письмо необычайно тёплым взглядом и сказал:
- Милые мои, любимые, небесные, я люблю вас всем сердцем! Будьте же счастливы! И пусть многие годы, века, тысячелетия гордится и любуется вами Тора! - После чего оделся, расцеловал бабушку с дедушкой и побежал на улицу - по морозному, свежему воздуху, разметая в стороны снег, не в силах унять сердце, необычайно светлую душевную бурю.
Между тем как дети в полном составе со Светланой Семёновной дружной кучкой стояли у заснеженной лавочки Зворыгиных и тихо вели беседу; на устах сияли улыбки, счастье струилось из глаз, на лица летели снежинки и пели как будто, кружась. И вот они увидели Матвея, бегущего к ним, - ещё больше просияли и побежали ему навстречу, по дороге крича:
- Ну что, Матвейка, прочитал письмо, прочитал?..
- Прочитал, любимые мои! - радостно тот прокричал. - Прочитал! - И первой обнял Светлану Семёновну, эту прекрасную, необыкновенную учительницу, лучше которой не было на всём белом свете. Точнее, он её не обнял, а бросился на шею, крепко прижался к груди, к щеке, расцеловал всё её нежное, свежее лицо, которое уже стремительно увлажнялось слезами, струящимися из её ясных ангельских глаз, и прошептал с трепетом в сердце: - Милая моя, прекрасная, самая неповторимая и необыкновенная Светлана Семёновна, вы не учительница и не человек, вы самый прекрасный ангел на свете - с золотым сердцем, широкой душой и тёплыми, нежными крыльями! Всем сердцем вас люблю - и желаю вам безмерного счастья с нашей чудесной и единственной Торой!
- Спасибо, мой мальчик! Спасибо, сынок! - нежно проговорила та, всё больше и больше заливаясь слезами. - И ты будь счастлив до бесконечности веков со всеми нами и нашей единственной и неповторимой Торой!
Потом, когда Светлана Семёновна вдоволь наплакалась, глядя, как дети, сходя с ума от счастья, обнимаются да горячо целуются, она весело сказала:
- Дети, ведь выпал первый снег; не сегодня-завтра он растает. А ну-ка, слепим "снежную бабу" - пусть вместе с нами порадуется Торе!
И те дружно взялись за работу. Спустя час "баба" была готова - с морковкой вместо носа, угольными глазами да ведёрком на голове.
- А теперь, - восторженно прокричала Светлана Семёновна, - осанну Торе!
И дети с любимой учительницей, да вышедшие из ближайших домов взрослые Виноградовы, Зворыгины и Стрельниковы запели:
"Тора, Тора, мы с тобою мир чудесный сотворим
И однажды над землёю наше знамя водрузим!

Знамя счастья и свободы всех, живущих на земле,
И в лазурном поднебесье, и в иной другой стране!.."


Продолжение следует.
Начало: Начало смотри в проекте