Проблема Сверхэлиты очень непроста. Возможно, за этим стоит <метафизика>. Вся человеческая история наполнена борьбой <охранителей> и <революционеров>. Но кто такие люди Сверхэлиты? По идее - охранители, <князья мира сего>, озабоченные сохранением своих привилегий на вечные времена. Особенно, если считать их (вслед за Джамалем), потомками феодальных семей Европы, сумевших инкорпорировать часть новой буржуазии и, благодаря этому, перейти в Новое и Новейшее время (в России это были Романовы, уничтоженные революцией). С этих позиций становится понятна ситуация с Англией. Передовая страна в 18 - 19 веках, она поддерживала наиболее реакционные режимы мира, последовательно выступая против революций во Франции, Америке, России.

Сильные мира сего всегда были заинтересованы в сохранении <статус кво>, и неконтролируемый рост числа подданных и их благосостояния всегда внушал элитам опасения. В Китае, например, конфуцианцам удалось создать систему, идеально вписанную в биоценоз и направить историю страны (до того очень динамичную) в циклическое русло (в каковом она и пребывала до Нового времени).

В эпоху Модернизма (Модерна) в Европе и других странах произошло размыкание циклизма - <восстание масс> (повышение уровня жизни, бурный демографический рост, увеличение политических и иных прав). А в нынешнее время Постмодерна рост информационных, психотехнических, управленческих технологий дает возможность властным элитам <вернуть все на круги своя>. То есть Постмодерн есть диалектическое отрицание Модерна.

Но вот Александр Неклесса и многие другие серьезные аналитики, рассуждают о глобальной элите как о <четвертом сословии> - синтезе <финансовых дьяволов> и богемных творцов - информационных операторов.

Неклесса говорит о <гностических корнях постсовременности>, о <новом гностицизме>. Но гностицизм, как большинство жизнеотрицающих систем революционен. Хотя бы потенциально - ибо отвергает настоящее ради абстрактного будущего. А хозяева жизни, и их вассалы - любители <пьянящих запахов земли> должны по идее сопротивляться приходу абстракции.

Кстати, само представление о могущественных тайных силах уходит корнями в христианско-гностическую концепцию <князей мира сего> (по гречески - <архонтов>), неких могущественных существ (или тайных орденов), враждебных Богу и человеку и управляющих миром до Страшного суда. В Новом Завете речь идет о духовной войне верующего <не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных> (Эфес. 6. 12). Эта тема обыгрывается в романе Умберто Эко <Маятник Фуко>.

Так кто же эти тайные силы - консерваторы или революционеры?

Рассмотрим это на примере одного очень немаловажного аспекта - нравственности. Принято считать, что охранители нравственны, а революционеры стоят за <свободную любовь> (как какая-нибудь Коллонтай). Однако, часто здесь (как и во многих других вещах) противоположности переходят одна в другую. Например, знать часто отличалась свободой нравов, позволяя себе то, что не допускалось для простых смертных. А протестантская Реформация в Европе клеймила распущенность католических прелатов и аристократии. Королевский театр для представителей религиозных диссидентов-протестантов был верхом разврата.

Но в это же время (эпоха Реформации и религиозных войн) в борьбу со средневековой верхушкой Европы включились и наследники древних гностических ересей. Впрочем, это противостояние не прекращалось все Средневековье, наполненное революционными движениями в религиозно-утопической оболочке. Умберто Эко в своей первой книге <Имя Розы>, большое место уделил рассмотрению различных аспектов восстания Дольчино (конец 13 века), пропагандировавшего "всеобщую свободу" личности (от имущества, властных авторитетов, семейных уз). Дольчинисты были жестоко подавлены, но многие нити от них тянулись к католическим реформаторам. Не зря же папа обвинял монахов францисканцев, ратовавших за церковную бедность (возврат к евангельскому христианству), в дольчинизме.

Протестанты пытались всячески отмежеваться от подобных союзников. Но вот они победили на половине Европы и Америки. И что же - по уровню распущенности там неизмеримо превзошли критиковавшиеся Лютером и Кальвином католические страны.

В России старообрядцы, протестовавшие против никоновской церкви, отличались очень строгими моральными устоями. Однако под них маскировались разнообразные извращенческие секты (корнями уходившие в тот же гностицизм).

Забавный момент - в двадцатом веке в дикую моду вошло абстрактное (в широком смысле нефигуративное) искусство. Оно должно бы было быть отвергнуто Сверхэлитой, как чуждое <пьянящим запахам земли>, оторванное от реальности. Вместо этого нефигуративизм был ей активно поддержан и профинансирован. Все это <концептуальное искусство>, так же как отмена смертной казни и легализация однополых браков внедряются именно <сверху>, вопреки протестным инстинктам масс.

Во многом, истоки нынешней инверсии кроются в конце шестидесятых годов прошлого столетия, когда произошло переформатирование элитных и контрэлитных групп в Западном мире. Тогда часть лево-либеральной интеллигенции, носителей фермента общественного брожения соединилась с наиболее <продвинутой> частью истеблишмента, образовав пресловутое <четвертое сословие>. А консервативные фрагменты элиты (к их числу относится, например, группировка Буша) не смогли аналогичным образом договориться с <левым остатком>, что и повлекло маргинализацию тех и других.

Это, кстати, ярко видно на примере голливудских фильмов. Смотря американские картины снятые до 1960 гг. и после можно подумать, что их делали в двух разных странах.



Алексей Фанталов