Нежанровый роман (Людям всей планеты посвящается)
Часть вторая МОЛОДОЙ ПОБЕГ ИЛИ МУКИ И РАДОСТИ ПОЗНАНИЯ

Глава девятая

"Первое сентября" пришлось на субботу, довольно тёплую и ясную, и с самого утра в Куликах было шумно и весело. Повсюду звучала музыка, рвущаяся из динамиков, заливались радостным лаем собаки, кричали петухи; счастливые родители собирали своих детей в школу, а те, облачённые в свеженькие костюмы и платья, бегали от хаты к хате с сияющими улыбками и хвастались друг перед другом своим необычайно красивым видом, портфелем или ранцем, бантиком или галстуком, пеналом или авторучкой. Было чем похвастаться и Матвею перед друзьями: Светлана Семёновна подарила ему необыкновенно красивый ранец с изображёнными на нём медвежатами, а дедушка с бабушкой - новенькую форму с сияющими ботинками и рубашкой. Случилось это накануне, в пятницу, в присутствии всей детворы деревенской и при необычайном сиянии счастливых улыбок. При этом милая учительница сказала, вручая свой прекрасный подарок:
- Прими, Матвеюшка, от нас всех этот чудесный ранец и приноси в нём домой лишь одни "пятёрки"! А ещё будь счастлив, мой мальчик, и люби Тору всем сердцем.
А дедушка с бабушкой всплакнули за внука и, подарив ему новенький костюмчик, проговорили:
- Учись, Матвеюшка, хорошо и помни родителей! Они у тебя были самыми прекрасными на свете!
Матвей же крепко пожал руки друзьям, нежно поцеловал Светлану Семёновну, дедушку с бабушкой и воодушевлённо сказал:
- Спасибо вам, друзья! Огромное спасибо и вам, мои милые и хорошие дедушка, бабушка и Светлана Семёновна! Этого дня и ваших подарков я никогда не забуду. Не забуду ваших тёплых слов и ваших прекрасных светлых улыбок. А также не забуду и своих родителей, которые действительно были самыми прекрасными родителями. И всем сердцем буду любить Тору!
И вот все приготовления закончены. У ворот Зворыгиных дети выстроились в колонну по два, вся деревня пожелала им успехов в учёбе, и Светлана Семёновна повела их в школу. Чудесная это была колонна, красивая и необыкновенная, прямо какая-то ангельская демонстрация. Впереди шагала, весело улыбаясь, учительница, облачённая в белую блузку с рюшами, строгую чёрную юбку до колен и чёрные сверкающие туфли, а в руках держала цветы и портфель. Следом шли Лёня с Олей, Митя с Катей, Коля с Лидой и Покоёвкой, Танечка со Стешей, и замыкали шествие Матвей с Леной, этой милой, прекрасной Ромашкой, - и все, как любимая учительница, с сияющими улыбками и цветами. У одной Покоёвки цветов не было, да и улыбка была не столь заметной, зато на ошейнике красовался искусно завязанный розовый шифоновый бантик. А цветы были разные: колокольчики, ромашки, гладиолусы и настурции. Однако, пройдя несколько шагов, собака вернулась к Фёкле с Устином, которые в числе всех односельчан махали руками детям. Дети же с учительницей весело запели:

"А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер,
Весёлый ветер,
Весёлый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал!.."

А войдя в лес, Светлана Семёновна восторженно скомандовала:
- А теперь, дети, осанну Торе - да веселей!
И те запели:

"Тора, Тора, мы с тобою мир чудесный сотворим
И однажды над землёю наше знамя водрузим!.."

Так, с песнями, они прошли лес с многочисленными да сверкающими лужами и с песнями вошли в Дятлово, махая цветами его весёлым и приветливым жителям; с песнею прошли по широкой пыльной улице и с песней подошли к школе, где были встречены бурными овациями, крепкими рукопожатиями, объятиями и поцелуями. Михаил Сергеевич персонально поздоровался за руку с каждым куликовцем и искренне поинтересовался его здоровьем. В ответ на что те отвечали приветливыми улыбками и не менее приветливыми ответами. А народу собралось много вокруг школы: сияющие учителя с цветами, прежние и будущие ученики и их счастливые родители, которые тоже когда-то учились в этой школе.
Наконец протрубил горн, и многочисленная толпа школьников выстроилась на аллее в две ровненькие шеренги, стоящие на расстоянии нескольких шагов лицом друг к другу. После чего директор школы с учителями, стоя на крыльце, как на трибуне, выступили перед учениками с приветственной речью и поздравили их с началом учебного года, подарив первоклашкам сборники со стихами и сказками А.С.Пушкина. А уже затем под бурные аплодисменты собравшихся бригадир полеводческой бригады Сидор Филиппович Лужин чистосердечно от себя лично и руководства колхоза поблагодарил куликовских детей за помощь в уборке урожая и наградил каждого набором цветных карандашей и альбомом для рисования. Затем Светлана Семёновна сказала несколько тёплых слов в адрес не только своих куликовских детей, но и всех остальных школьников. После чего прозвенел звонок, вновь раздались бурные аплодисменты, и счастливые ученики разошлись по классам.
Ушли в свой первый класс в сопровождении Светланы Семёновны и Матвей с Леночкой и Стешей, а вместе с ними ещё десять детей, и заняли свои места за партой. Матвей по причине своей глухоты сел впереди, перед столом учителя, буквально заваленным в этот день цветами. Рядом с ним, конечно же, села и Леночка. Ну а Стешенька расположилась с дятловской девочкой по соседству. Класс был исполнен радости, и дети с весёлыми улыбками смотрели на учительницу, ожидая что-то необычное и необыкновенное. А та мило улыбнулась, по-матерински глядя на свою юную аудиторию, и нежно проговорила:
- Ну что, начнём урок, мои родные?
- Начнём, Светлана Семёновна! - весело закричали те. - Начнём!
- А с чего начнём? - улыбнулась та. - Какие будут предложения?
И дети наперебой закричали:
- С изучения букв! С изучения цифр! Со сказок! С рисования! С песни! С чистописания!..
- Ох как много предложений! - весело проговорила Светлана Семёновна. - И все такие интересные, одно другого заманчивее! Вижу, очень хотите учиться!
- Очень! - хором согласились дети.
- Молодцы! Я очень рада, что в этот класс пришли такие славные, целеустремлённые дети. Но знаете, мои милые, этот первый в вашей жизни урок мне хочется начать с другого: с беседы о нашей жизни, о нашей деревне, природе... о Торе. И именно Торе мы посвятим этот час. Теперь пусть поднимут руку те, кто знает, что такое Тора?
И руки подняли только Матвей, Стеша и Лена; все остальные недоумённо пожимали плечами.
- Ну вот, - улыбнулась Светлана Семёновна, даря улыбку всему классу, - мы видим, что не все знают, что означает это слово. Однако здесь нет ничего страшного: у нас есть три великолепных докладчика, которые сейчас выступят перед нами с чудесными докладами, и Тора в своей неповторимой прелести засияет в наших сердцах самым необыкновенным сиянием. И этих докладчиков, как вы догадались, зовут Матвей, Лена и Стеша. Давайте же все дружно похлопаем им, и первое слово предоставим Матвею.
В следующий миг раздались дружные аплодисменты. Вслед за чем Матвей робко вышел из-за парты и смущённо посмотрел на публику. А Светлана Семёновна отошла к окну и с улыбкой сказала:
- Ну, смелее, Матвей! Расскажи нам всё, что ты знаешь о Торе. И расскажи так, чтобы сердце наше запело и душа засияла.
- Расскажи! Расскажи, Матвей! - весело закричали дети.
А Леночка одними лишь глазами прошептала: "Расскажи, расскажи, Матвеюшка, не стесняйся! Расскажи всем, как мы любим с тобой друг друга и Тору!"
И тот, нежно улыбнувшись своей Ромашке, с необычайным сиянием в глазах приступил к своему рассказу.
- Во-первых, - сказал он с улыбкой, - Тора - это "Пятикнижие Моисеево", древнееврейское название первых пяти книг Библии, в которых рассказывается о сотворении мира Богом и тернистом пути всего рода человеческого; о том, как человек заселял нашу чудесную планету и как завоёвывал место под солнцем, отвоёвывая его у моря и пустыни. А во-вторых, Тора - это огромная, безграничная Любовь ко всему живому и неживому, что нас окружает: небу, солнцу, луне, звёздам, земле, деревьям, цветам, зверям, птицам, песку, камням, воде, змеям - ну и, конечно же, к человеку, - поскольку всё это создано Богом, божественное, принадлежит Богу, которого мы необычайно сильно любим, и, следовательно, необычайным пламенем сияет в нашем сердце, бушует невиданным огнём в груди. И именно из этой Любви, из этого необычайно яркого источника мы черпаем другие разновидности любви, тоже прекрасные и неповторимые: любовь к родителям, близким, любимой учительнице, любимой кошечке или собачке, курочке, коровке - ну и, конечно же, к любимому человеку, без которого тебе тяжело и просто жить не хочется. И чем ярче этот необыкновенный источник, чем сильнее эта Божественная Любовь, тем ярче и сильнее остальные, рождённые от неё разновидности. Погаснет источник - погаснет и всё остальное: не придётся нам наслаждаться ни любовью к собачке, ни любовью к кошечке, ни любовью к учительнице, ни любовью к милому близкому человеку. Так что же нам, людям, остаётся делать в этой жизни, спросите вы. И я отвечу: нужно поддерживать и украшать эту Любовь, нужно оберегать и лелеять Тору, чтобы она с каждым годом не чахла от старости и всевозможных болезней, а, наоборот, молодела, становилась здоровее и прекраснее. И тогда, представляете, какие в наших сердцах будут сиять разновидности Любви! Необыкновенные, умопомрачительные, божественные! И это уже будут не просто разновидности, а новые чудесные источники для иных необычайно прекрасных разновидностей! Теперь вы понимаете, что такое Тора?
- Да! - весело закричали дети. - Тора - это наша жизнь! Это огромная Любовь! Это Божественное творение, которое надо оберегать и лелеять, чтобы из него выходило много-много всякой любви!
- Но нам, людям, - продолжил докладчик, - нужно сплотиться в борьбе со Злом, которое, к сожалению, ещё гадит на планете, в борьбе за Тору. Мы должны объединить в одну семью многочисленные народы. Чтобы они составляли одно нерушимое целое, живя в дружбе и согласии, под одним на всех небом, с одним на всех Богом, с одной на всех верой, под сенью одной на всех Церкви. А если они будут составлять одно целое, то, таким образом, будут понимать друг друга, уважать друг друга, соглашаться друг с другом, прекратят ссориться, а следовательно, над миром будет сиять Свобода, исчезнут с лица земли революции и войны; прекратятся смерти, не будут рождаться на свет Божий Гитлеры, Берии, тираны, диктаторы и цареубийцы, остановятся страшные потоки крови. Спасение Торы и великое объединение народов - вот две наших величайших цели, вот к чему мы должны стремиться в жизни!
Матвей замолчал, поклонился классу под бурные аплодисменты и посмотрел на Светлану Семёновну. А та мило улыбнулась, поблагодарила Матвея за прекрасную речь, попросила его сесть и обратилась к Леночке:
- Ну а теперь Леночка скажет несколько слов о Торе. Давайте-ка все вместе попросим её об этом.
И класс вновь взорвался от аплодисментов. Вслед за чем Леночка вышла к столу и с милой улыбкой проговорила:
- Мне кажется, Матвей всё сказал о Торе. Но всё-таки я немножко дополню. Тора - это прекрасная дорожка, которая ведёт нас по жизни. И идти нам по ней очень хорошо и весело, потому что над головой светит ясное солнышко и струится своей необычайной лазурью мирное небо, а по обочинам благоухают цветы, шумят бескрайние леса, в которых поют бесчисленные птицы и плодятся многочисленные звери; золотятся поля, сверкают озёра и журчат чистые голубые реки. Поэтому, чтобы дорожка наша была ещё прекраснее и идти по ней было веселее, надо лелеять цветы, носить в сердцах леса, поля, реки и озёра. А ещё, как сказал Матвей, нужно жить дружно и в согласии на нашей прекрасной планете, одной семьёю, под одним на всех лазурным небом. И тогда действительно прекратятся революции и войны, а вместе с ними и смерть со страшными потоками крови. Не будут рождаться на свет ни Гитлеры, ни Берии, ни диктаторы, ни цареубийцы, ни другие изуверы. Во всём мире будут сверкать Счастье и Свобода. Лица у всех будут радостны и светлы, как солнышко на небе, а сердца исполнены необыкновенной, пламенной любовью. Люди, мы должны объединиться. Прошу вас, давайте объединимся! Я не хочу, чтобы вы погибали, не хочу видеть смерть, не хочу плыть в страшном потоке крови! Не хочу рабства! Да здравствует великое объединение народов!
С последними словами дети закричали:
- Молодец, Леночка! Будем лелеять цветы, носить в сердцах леса, поля, реки и озёра! Да здравствует Тора!!! Да здравствует великое объединение!!! Убирайтесь, войны, со своей смертью, со своими страшными потоками крови!!! Сгиньте с нашей земли, Гитлеры, цареубийцы, Берии, диктаторы и остальные изуверы!!!
А Светлана Семёновна, вместе со всеми похлопав и подождав, пока Леночка сядет на место, наконец, обратилась к Стеше:
- Ну, и, наконец, Стешенька завершит серию таких прекрасных докладов о Торе. Итак, мы тебя слушаем, милая девочка.
Та поднялась из-за парты с необычайно милой улыбкой, подошла к столу, прижала ручки к груди и промолвила с тёплой нежностью в голосе:
- Знаете, мне кажется, уже и нечего добавить: Леночка с Матвеем так много сказали, что, если бы я выступила первой, то сказала бы то же самое. Но вот скажу всё же немножко, хотя, может быть, и буду просто повторяться...
- Говори, говори, милая девочка, - с улыбкой поддержала её Светлана Семёновна, - скажи всё то прекрасное и сердечное, о чём ты думаешь, - даже если об этом уже сказали Леночка с Матвеем.
- Говори! Говори, Стешенька!.. - весело закричали все дети, в том числе и Леночка с Матвеем.
И Стешенька продолжила.
- Тора, - нежно сказала она, - это та необыкновенная сила, которая заставляет меня любить всем сердцем, всей душой, - и не имеет значения, кого или что, главное, что я исполнена необычайной любовью. И эта сила идёт от Бога к природе, которую Он создал, и уже потом поступает в наше сердце. Так вот, надо любить необычайно крепко и Бога, и природу, поскольку если не любить Бога, то Бог обидится на нас и перестанет заботиться о природе - и та погибнет вместе с нами. А если не заботиться о природе, Бог обидится на людей и уйдёт от всех нас, и тогда всё тоже погибнет, и не будет во Вселенной ни Земли с лесами, полями и реками, ни всех нас - ни даже самой Вселенной. И не будет прекрасной Любви, от которой так тепло и радостно в сердце. Поэтому давайте любить Бога и Тору всем сердцем, не думая о них ничего плохого и оберегая от всех напастей. Давайте действительно объединимся в борьбе со Злом, в борьбе за Тору. Хотя бы начнём с того, что мы, дети, сидящие в этом классе и только-только сделавшие свои первые шажки в своей жизни, объединимся в пример взрослым и напишем в своём сердце письмо всему миру, в котором будет помещено примерно следующее обращение, написанное огромными, золотыми, убедительными буквами, и которое всю жизнь будем нести в своём сердце.

ТЁТИ И ДЯДИ, ДЕДУШКИ И БАБУШКИ, А ТАКЖЕ ИХ ДЕТКИ, ВНУКИ, ВНУЧКИ И БРАТИКИ С СЕСТРИЧКАМИ, ЖИВУЩИЕ НА НАШЕЙ ЧУДЕСНОЙ ПЛАНЕТЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИТЕ УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА, ПРЕКРАТИТЕ ДРАТЬСЯ И НАНОСИТЬ УВЕЧЬЯ! НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ КОМУ-ЛИБО ЛИШАТЬ ВАС СВОБОДЫ, ДАРОВАННОЙ ВАМ БОГОМ. ПОЖАЛЕЙТЕ ТОРУ! ВАС ПРОСЯТ ОБ ЭТОМ МИЛЫЕ И СЧАСТЛИВЫЕ КУЛИКОВСКИЕ, ДЯТЛОВСКИЕ И ДРУГИЕ ДЕТИ. МЫ БОИМСЯ ВОЙНЫ, МЫ БОИМСЯ КРОВИ, МЫ БОИМСЯ СМЕРТИ, МЫ БОИМСЯ РАБСТВА. МЫ НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ УМИРАЛИ НАШИ ЛЮБИМЫЕ И БЛИЗКИЕ. НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ ОНИ КОГДА-НИБУДЬ СТАЛИ РАБАМИ. НЕ РАЗРЕШАЙТЕ ЖИТЬ НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ ГИТЛЕРАМ, БЕРИЯМ, ЦАРЕУБИЙЦАМ, ДИКТАТОРАМ И ПРОЧИМ ИЗУВЕРАМ. НАМ БОЛЬНО СМОТРЕТЬ, КАК ПОРОЙ СТРАДАЕТ НАША ЛЮБИМАЯ И НЕОБЫКНОВЕННАЯ ТОРА. ПОЖАЛУЙСТА, ОБЪЕДИНИТЕСЬ В ОДНУ ДРУЖНУЮ, МИРНУЮ СЕМЬЮ - ПОД ОДНИМ НА ВСЕХ НЕБОМ, ПОД ОДНИМ НА ВСЕХ БОГОМ, С ОДНОЙ НА ВСЕХ ВЕРОЙ, ПОД СЕНЬЮ ОДНОЙ НА ВСЕХ ЦЕРКВИ! НА БЛАГО ЖИЗНИ, РАДИ НАШЕГО ОБЩЕГО СЧАСТЬЯ, РАДИ МИЛЛИОНОВ-МИЛЛИОНОВ СЛЕДУЮЩИХ ПОКОЛЕНИЙ! ПОЖАЛУЙСТА, УСЛЫШЬТЕ НАС! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕЛИКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ВСЕХ НАРОДОВ!

И тут в который раз класс взорвался от бури аплодисментов, вместе с которыми дети закричали:
- Молодец, Стеша! Умница! Да здравствуют Бог и Тора! Да здравствует великое объединение всех народов! Будьте прокляты, Гитлер, Берия, цареубийцы, диктаторы и прочие изуверы!..
Громче всех, наверное, хлопала Светлана Семёновна - и не замечала, как по её щекам струятся и искрятся слёзы. Неожиданно дверь отворилась - и в класс вошёл Михаил Сергеевич с другими учителями, а из-за их спин выглядывали сияющие лица учеников, в том числе Оли и Левона. И Михаил Сергеевич, весело взглянув на разбушевавшийся класс, спросил у плачущей учительницы:
- Светлана Семёновна, а что ж это у вас такое здесь творится? Не иначе как балуетесь?! - И незаметно подал ей платок.
А та, мгновенно вытерев слёзы, с необычайно душевной улыбкой проговорила:
- Ах, Михаил Сергеевич, как я виновата, что вас сюда не пригласила выслушать со всеми нами три прекрасных доклада о Торе! Как это было замечательно! Простите меня, пожалуйста! Простите великодушно!
- Ну вот, - нарочито сердито проговорил директор школы, - я так и знал, что хоть что-нибудь вы сегодня да напортачите. - Но в следующий миг приветливо улыбнулся и, лукаво подмигнув Матвею, добавил: - Однако думаю, ничего страшного: ещё наговоримся про Тору. Зато мне известно, что куликовцы знают некую песню, которая весьма и весьма может пригодиться нашей школе.
И Левон за его спиной весело воскликнул:
- Да, Михаил Сергеевич, песня что надо: про Тору!
- Ну так немедленно собрать всех куликовцев в этом классе - и споём все вместе! - нарочито строго приказал директор.
- А они уже все здесь! - вскричало множество радостных голосов за его спиною и четыре голоса в классе.
Спустя минуту в светлом помещении стало необычайно тесно, и счастливые куликовцы пели осанну Торе, а все остальные дети и учителя с директором восторженно им подпевали - и настолько восторженно, что такого восторга ещё не видела школа со дня своего основания.
Когда закончилась песня, отовсюду гремели нескончаемые аплодисменты, и уроки в школе (хотя, какие там уроки, скорее встречи учеников со своими педагогами) на этом завершились. Все дети с учителями вывалили на улицу, переписывали слова песни в тетрадки, тут же заучивали и пели. Бежали весёлые минуты. Школьный двор был полон счастья и радости. Лица сияли, и звонкие голоса с восторгом произносили слова чудесной песни. Куликовцы расхаживали по двору с гордо поднятою головою и принимали экзамены у своих сверстников.
Но вот к школе подъехал "уазик" председателя колхоза, товарища Миронова Владимира Павловича, и в тот же миг из машины вышел сам глава хозяйства, крупный и краснощёкий седоволосый мужчина; поздоровался за руку с Михаилом Сергеевичем и учителями, вслед за чем приветливо крикнул детям:
- Здравствуйте, товарищи школьники!
И те также приветливо и весело откликнулись:
- Здравствуйте, товарищ Миронов!
После чего взрослые начали какую-то беседу; улыбались, кивали головами, весело поглядывали на школьников. И вот прошло минут пять или немногим более, как Михаил Сергеевич громко крикнул, обращаясь к учащимся:
- Так, ученики славной дятловской школы, попрошу минуточку внимания! - И в тот же миг во дворе стало тихо. - Владимир Павлович хочет обратиться к вам с речью!
И тот тут же начал:
- Во-первых, ребята, примите мои самые тёплые поздравления по поводу начала учебного года! И желаю вам отличной учёбы! Чтоб все вышли из нашей школы будущими доцентами да профессорами, а ещё грамотными защитниками нашей любимой, необъятной родины!
- Спасибо, Владимир Павлович! - весело прокричал дети.
А тот продолжил:
- Ну а теперь подойдите, пожалуйста, ко мне, славные куликовцы!
И те тут же не подошли, а подбежали во главе с Левоном, и сияющий председатель колхоза крепко пожал всем руку.
- Молодцы! - восторженно сказал он. - И огромное вам спасибо за помощь в уборке урожая! Если б не вы, так, думаю, и не справились бы. А всё эти болота да лужи виноваты, из-за которых невозможно к вашим полям на комбайнах подъехать. Ничего, придёт день да час, и мы их осушим, и забудем про все беды. Так что через пару годков сюда прибудет техника - и исчезнет болото, а на его месте будут колоситься рожь и пшеница. Вот уже будет, где развернуться комбайну!..
Матвей с широко открытыми глазами слушал и своим ушам не верил. Наконец он приложил руку к сердцу и с дрожью в голосе промолвил:
- Извините, дядя, я очень плохо слышу. Возможно, я что-то не так понял. Вы сказали, что скоро осушат наше болото, то есть через пару лет сюда прибудет техника, чтобы его угробить?
Тот как-то недовольно покосился на Матвея, затем на Михаила Сергеевича и с натянутой улыбкой ответил:
- Вообще-то, я... немножко не так выразился, мальчик: я не говорил, что кто-то собирается угробить болото; я сказал, что его скоро осушат, - это абсолютно разные вещи. На осушенном же болоте будет протекать настоящая жизнь, приносящая истинную пользу людям: там будет расти хлеб, а не пузыриться тина пузырьками болотного газа.
- Нет, дядя, - горестно возразил Матвей, - вы неправы. Осушить болото - это то же самое, что его угробить с той прекрасной жизнью, которая там процветает, а вместе с нею - Дедов лес и душу человека. И не нужен будет никому ваш хлеб; съедят его кочующие крысы. Боже!.. - Он с болью в глазах покачал головой. - Просто немыслимо, чтобы рука человека взяла и уничтожила столько прекрасного: уточек, бекасов, вьюнов, карасей, щук, лилии, камыш, аир, рогоз, цапель, журавлей, выдр, ондатр, тетеревов, глухарей, дубы, сосны, светлые вересковые поляны! Не могу поверить, что человек собственноручно может взять и уничтожить свою душу и сердце - то, что так милостиво даровано ему Богом. На такое способны лишь фашисты, для которых не существует ни души, ни сердца, ни Бога, ничего святого!
И тут, с этими острыми словами, красная физиономия председателя невероятно побагровела, глаза сузились, как у монгола, и он сердито, почти злобно промолвил, посмотрев на директора школы:
- Это ещё что здесь за якобинство, Михаил Сергеевич? Что за несознательные мысли обретаются в головах ваших школьников? Вот до чего доводят столь продолжительные летние каникулы вне стен школы, в какой-то утопающей в болоте глуши да без должного внимания педагогов - истинных педагогов, каких нам милостиво в своё время дали большевики. Вы уж, пожалуйста, объясните им на уроке природоведения или чего-то там ещё, в чём заключается разница между грязным болотом и золотым полем на месте былой грязи. Объясните, в конце концов, детям политику нашей партии - что не нужны стране болота с жабами, утками да куликами, а нужны поля, на которых в изобилии произрастают хлеб, картофель, капуста... - Он задумался, глядя на Михаила Сергеевича недовольными глазами: - Ну, чего там ещё?
- Морковка, например, - сказал тот, плечами пожимая.
- Ну вот, - радостно подхватил председатель, - морковка! А то тетерева с глухарями, понимаешь! Хотя, если хорошенько подумать, то и это довольно-таки важно - и красиво, главное. Но, как ни крути, хлеб и морковка важнее. Вот так, товарищи педагоги и школьники. - Он весело потрепал Матвея по голове и с приветливой улыбкой добавил: - Меня слушайте, романтики, и у нас на столе всегда будут хлеб и прочие колхозные блага!
Но Матвей решительно покачал головой, потупил взгляд и решительно промолвил:
- Нет, дядя, вы неправы: нельзя осушать болота, тем самым губя жизнь и сердце человека с душою. А морковку после ваших слов я больше есть не буду: у меня она теперь вызывает рвоту. - Резко повернулся и убежал в школу.
Все дети тут же побежали за ним, впереди Леночка с жалобным криком: "Погоди, Матвеюшка! Погоди, любимый! Не плачь и не переживай, мы с тобой!.." Лёнька же, прежде чем сорваться с места, злобно сплюнул себе под ноги, сердито посмотрел по сторонам, словно намереваясь поднять подходящий камень, и, не найдя его, бросил председателю в лицо горсть предложений с больными, прямо убивающими словами: "Морковка, морковка! Поотъедали тут морды! Ух, губители Торы!" А Митя воинственно добавил, потрясая над головой кулаками: "Только суньтесь на болото, морковники гадливые, - переломаем всю технику!" Ну и Коля следом крикнул: "У, цареубийца проклятый!"...
Учителя тут же побежали за своими разгорячёнными подопечными, крича на ходу: "Дети! Остановитесь! Остановитесь немедленно! Что вы там задумали?!" А Михаил Сергеевич кричал уже ИМ вдогонку: "Да не гонитесь же вы за ними! Словно все с цепи сорвались! Сейчас мы их успокоим! Только не ругайте никого: ни Матвея, ни Митю, ни Лёню, ни Колю!.."
Всю эту минуту председатель колхоза стоял надутый, как индюк, не в силах произнести ни слова, словно подавился, и вот-вот лопнет от переполнявшей его багровой краски. Наконец его прорвало, и он воскликнул:
- Это что же здесь происходит, а Михаил Сергеевич? Я вас спрашиваю! Революция! Якобинство! Я буду жаловаться в райком на вашу дикую школу! Это что же за поколение революционное подрастает! Вот они, кандидаты в колонию! Вот они, антисоветские элементы! Лагеря на Соловках быстро заполнятся! Заполнятся - попомните моё слово! Я вам покажу фашизм с глухарями! Я вам покажу морду, морковников да цареубийцу! Всех в Гулаг, к чёртовой матери!..
- Вы уж прямо возьмите да гильотину сюда прикатите, товарищ Миронов, - сказал с неприязнью учитель физкультуры, крепкий такой добродушный парень, и отвернулся.
- Чего-чего это вы там сказали? - вытаращил глаза председатель колхоза. - И вы туда же, молодчик?! Ишь мускулатуру от безделья накачали, размахались кулаками! Я буду жаловаться! Думаете, скроетесь от правосудия, от кары, от возмездия?! Дудки, не выйдет! Я до самого дойду, до самого това...
- А, да перестаньте, Владимир Павлович! - резко осадил того Михаил Сергеевич. - Жалуйтесь куда хотите - это ваше право. Но сейчас вы обидели детей - очень сильно обидели. Вы оскорбили их и их Тору. Ранили их сердца и очень серьёзно задели душу. Езжайте вы лучше отсюда куда-нибудь в поле да поколдуйте, чтобы то порадовало нас в следующем году хорошим урожаем озимых. А лучше на ферму, к коровам и свиньям ступайте - да окажите им посильную помощь в подстилке. Я на днях заглянул туда - и что увидел? Коровы по уши в дерьме, а свиньи и вовсе плавают.
- Что?! Что вы сказали?! - заревел невероятно багровый Владимир Павлович. - К свиньям?! К свиньям вы меня отправляете?!
- А куда ж ещё?
- Я... я сейчас же еду в райком! Я пресеку это якобинство! Гильотину хотите? Будет вам и гильотина вот такая, как ваша школа! Я вам!.. Я вам!.. Я вам покажу Тору! На Соловках будете любоваться утками с глухарями! В Гулаге будете заниматься своей романтикой, агитаторы, понимаешь ли!..
Михаил Сергеевич безразлично махнул рукой:
- Да езжайте уж. - Повернулся и твёрдым шагом направился в школу. Спустя минуту за его спиной взревел "уазик", и опустевший школьный двор накрыл плотный слой пыли.

Матвей сидел в своём классе за партой, закрыв ладонями глаза, и плакал. Рядом с ним сидела Светлана Семёновна, нежно обнимала за плечи и успокаивала, сама со своих глаз вытирая слёзы: "Ну не плачь, Матвеюшка, не плачь, родной; всё это пустые слова, всё это слухи. Будет жить наше болото, будет жить Дедов лес и будет процветать Тора. А Владимир Павлович нехороший, очень нехороший человек - ты не должен ему верить..." А вокруг сгрудились все куликовцы и прочие ребята и тоже вслед за Светланой Семёновной успокаивали Матвея своими добрыми, чистосердечными словами; особенно усердствовал Лёнька, без конца хлопая того по плечам да восклицая: "Не плачь, Матюха, никто не сунется в наше болото. А если кто и сунется, то все лопаты и технику переломаем. Мы им покажем морковку, устроим пироги с капустой! Увидят, как мы можем воевать и Тору отстаивать!.."
И вот в класс вошёл Михаил Сергеевич твёрдым, решительным шагом, и сразу же подсел к Матвею с противоположной от Светланы Семёновны стороны, положил тому руку на плечо и промолвил:
- Ладно, Матвей, хорош плакать; ничего не случится с нашей Торой. А председатель колхоза - болтун, какого свет не видел. Это ж до чего додуматься: осушить болото с тетеревами! И ради одного поля! Брехня, истинная брехня! Загубить природу, прекрасную экологию с редчайшей фауной и флорой ради пары лишних буханок хлеба - и те уродятся ли? - что у нас полей мало? Да и где им взять технику, чтобы устроить такое невероятное варварство? Хотя б они посовременнее свинарники да коровники построили, а то провонялась скотина в жиже навозной; язвами несчастная скоро покроется. Так что не волнуйся, будет процветать наше болото, как и раньше процветало; и боры с дубравами будут шуметь, как раньше шумели; и плёсы с канавою будут радовать глаз; и журавли не прекратят будоражить наши сердца своим необыкновенным криком. А лужи нам нипочём - уж давно к ним привыкли; обходили вчера и сегодня обходить будем. А то закатаем штаны - да как побежим по ним, свежим и чистым, гоня волну да пуская перед собой кораблики! И засияет Тора веселее, чем прежде! Да народы, глядишь, все объединятся!
С последними словами Матвей поднял заплаканное лицо и, всхлипывая, промолвил:
- Нет, я знаю, я знаю, Михаил Сергеевич, сердцем чувствую, что страшная беда приближается к Торе; прольёт милая горькие слёзы, прольёт. И вы меня просто успокаиваете, хотя и сами знаете, что придёт день - и огромное горе нас всех постигнет - необычайно огромное! И станем мы самыми несчастными на планете, и будем плакать, медленно умирая вместе с Торой!
- Эх, брат! - в отчаянии воскликнул Михаил Сергеевич. - Да что же ты говоришь такое? Что же ты говоришь?! Да если и приближается к нам горе - разве мы, честные люди, допустим, чтобы такое случилось? Разве мы позволили Гитлеру на земле нашей господствовать, разве не удавили мы Берию? Разве мы не соберёмся вместе да не перегрызём каким-то там безмозглым нелюдям глотки, а?
И Левон вместо Матвея громко прокричал, потрясая кулаками:
- Соберёмся - ещё как соберёмся! Да как перегрызём им глотки, что будет им и горох, и капуста, и морковка! Правда, пацаны?
И все дети, в том числе и многочисленные девочки, громко согласились:
- Правда!!! Да здравствует Тора!!! Да здравствует великое объединение всех народов!!!
И тут же, словно сговорившись, весь класс, коридор и школьный двор загремели:

"Тора, Тора, мы с тобою мир чудесный сотворим
И однажды над землёю наше знамя водрузим!

Знамя счастья и свободы всех, живущих на земле,
И в лазурном поднебесье, и в иной другой стране!.."

Спустя минуту Матвей уже сиял, глядя ясными глазами на друзей и подруг, с трепетом в сердце слушая песню и ощущая тёплые объятья Светланы Семёновны и Михаила Сергеевича. Потом, когда песня отзвучала и певцы вместе с учителями и директором школы восторженно зааплодировали, Матвей с необыкновенной теплотой промолвил:
- Нельзя, никак нельзя допустить того, чтобы горе постигло Тору! Мы должны защитить Дедов лес и болото! Ведь это наша жизнь, наше счастье, наше прошлое, настоящее и будущее, которое наполняло, наполняет и будет наполнять необыкновенным теплом наши сердца и души! И с этим необыкновенным теплом должны жить многие и многие поколения, чтобы нас потом не прокляли потомки! Чтобы, в конце концов, не замёрзла от холода Вселенная!
И вслед за этими словами вокруг вновь прогремело:
- Да здравствует Тора, самая великая и прекрасная на свете!!!
- Да здравствует наша Тора, милая и прекрасная! - нежно добавил Матвей. - Да здравствуют Свобода, Великая Любовь и Счастье!
- Да здравствуем все мы - и вся наша Вселенная! - с чувством сказала Леночка.
А Стеша завершила:
- Пусть от любви болит наше сердце, и от счастья пылает душа!
Михаил же Сергеевич поднялся и громко с улыбкой сказал:
- Так, ребята: на сегодня занятия закончены... - И дети вокруг закричали: "Ура!.." - Тише, тише, не развалите школу. Где потом будем учиться? Дружно идём домой, учим песню о Торе - это будет наша школьная песня, - а в понедельник извольте прийти на занятия, не опаздывая, такими же бодрыми, решительными, весёлыми и целеустремлёнными, как в это чудесное утро. До свидания! - После чего он обернулся к Светлане Семёновне и с улыбкой промолвил: - Ну а вас, Светлана Семёновна, с вашим куликовским отрядом я провожу до лесу, если вы не против, - поболтаем.
- С удовольствием! - весело сказала та, поднимаясь.
А счастливые куликовцы радостно прокричали:
- Проводите, проводите нас, Михаил Сергеевич! А заодно погуляем! Ягодки покушаем да грибочки пособираем!
Спустя минуту школа опустела; дятловские дети разбежались по домам, а куликовцы - кто просто так, кто, взявшись за руки, - во главе со Светланой Семёновной и Михаилом Сергеевичем побрели по пыльной дороге в Кулики. У всех были довольные, радостные лица, и ввысь струился звон сердец. А как только вышли за околицу, Оля затянула:

"Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?.."

И остальные дети тут же подхватили, особенно усердствовали девочки. А Михаил Сергеевич, как и Светлана Семёновна, слушал, слушал с улыбкой - и вдруг говорит:
- Каких всё же чудесных детей родили Кулики! Вот бы все были такие на свете!
- Да, - с нежной улыбкой согласилась Светлана Семёновна, - это самые чудесные дети на свете! Как бы хотелось, чтобы и все были такие, - как наши славные, доблестные куликовцы! И знаете, Михаил Сергеевич, я сердцем чувствую, что за это мы должны благодарить Тору, которая подарила нам Дедов лес и болото. Это она так заботится о нас, вливая безграничную любовь в наше сердце.
- Конечно же, во всём виновата Тора со своим Дедовым лесом и болотом, - с улыбкой согласился директор, - ни родители, ни дедушки с бабушками, а именно Тора. Хотя, как нам известно, родители, дедушки с бабушками - да и всё, что нас окружает, с Торой неразделимы. Но вот видите, какой любовью они прониклись к Торе! Какой огонь пылает в их сердцах! С какой решимостью они готовы отстаивать Тору! С какой неуемной страстью они грезят о великом объединении народов! Господи ты Боже мой, да взрослые так не грезят, как эти милые - да что там милые, - божественные создания!
- И здесь, - улыбнулась Светлана Семёновна, - огромное спасибо Матвею!
- Естественно, - согласился Михаил Сергеевич, - он достоин самой высокой благодарности. Но не кажется ли вам, Светлана Семёновна, что Матвей лишь раздул огонёк, который тлеет у каждого из нас в сердце?
- Мне не только не кажется это, - твёрдо сказала она, - а я просто уверена: в каждом из нас с рождением тлеет такой огонёк. У иных он со временем безнадёжно затухает, а у других только дунь - и возгорится ярчайшее пламя. И знаете, благодаря таким, как Матвей, придёт - обязательно придёт! - тот славный день, когда из многих миллиардов сердец вырвется огромное неугасимое пламя, и Тора превратится в самую прекрасную, самую реальную сказку на планете, в которой будет жить одна неделимая семья, составленная из некогда разрозненных, а то и враждующих между собой народов! Ерунда, что мы не доживём до того дня, но доживут будущие, более счастливые поколения - Матвея, Лёни, Оли, Леночки дети!
- Я тоже в это верю, - с улыбкой согласился Михаил Сергеевич. - А как же иначе? Если не верить в великое счастье людей, Торы, то зачем же жить на свете? Дико без веры жить и тягостно.
- А в вас, Михаил Сергеевич, пылает огонь? - вдруг весело спросила Светлана Семёновна. - Тот огонь, который дарит Тора?
- Безумно пылает! - восторженно сказал тот. - Прямо душу испепеляет!
- И у меня пылает безумный огонь! - с чувством сказала учительница, приложив руку к сердцу. - Огромный огонь, каких, может быть, ещё не так уж и много на свете! И это всё Тора, наша прекрасная и необыкновенная Тора виновата!
Спустя мгновение, когда дети закончили петь очередную песню - на этот раз: "Мой костёр в тумане светит; искры гаснут на лету...", - они наперебой закричали:
- Михаил Сергеевич! Михаил Сергеевич! Пойдёмте, проведаем гнездовье ужиков! Ведь оно недавно пополнилось! Дятловские изуверы на днях выпустили у него целых два ведра погибших соплеменников!
- Что вы говорите! - радостно проговорил директор школы. - Всё-таки привезли из города ужей и вернули их Дедову лесу! А раз так, то не стоит, наверное, больше называть этих мальчиков изуверами. Всё-таки они осознали свой грех и постарались хоть как-то смягчить горе ужиков. Хотя, конечно же, это горе, вызванное смертью близких, ни с чем не соизмеримо.
- Хорошо, - хором согласились дети, - больше не будем называть тех мальчиков изуверами.
А Матвей добавил за всех:
- Мы верим, что они больше не будут сеять зло и смерть по свету и будут идти по жизни лишь с одной любовью.
- Молодцы, что верите, - потрепал того по голове Михаил Сергеевич, - вера - прекрасная штука! Ну а теперь ведите меня к этому славному гнездовью, да посмотрим на ваших ужиков.
Через минуту они подошли к заветному месту и в недоумении остановились перед оградой из жердей, которой в радиусе десяти метров было обнесено гнездовье. Внутри стоял массивный - высотой в два метра - крест, а на нём - табличка с надписью: "Внимание! Живут ужи, беспокоить не можно: достояние Торы!"
- Ух ты! Ничего себе!.. - проговорили дети. - И что ж это такое? И кто ж поставил этот крестик?..
- Ясное дело, кто поставил, - проговорил Лёня, - люди.
- Те самые, что ли? - спросила Оля.
- Ну конечно, - пожал плечами Лёня. - Думаю, в них уже нет зла.
- И немного счастливее стала Тора, - заметил с нежной улыбкой Матвей.
А Михаил Сергеевич промолвил с довольной улыбкой:
- Ну вот, видите? Нет больше изуверов средь Дедова леса: изуверство благополучно излечено добротой. Тора теперь может спать спокойно: на Дедов лес снизошли вечная благодать и покой. - В тот же миг указал рукой под еловую ветку и добавил: - Посмотрите, как сладко спит на воздухе наш счастливый змей, - на воздухе, которым нас питает Тора.
И дети, взглянув в том направлении, весело, однако негромко проговорили:
- Ой, ужик! Ужик! Наш любимый ужик! Ох и сладко ж ему дышится воздухом нашей благословенной Торы!..
После чего весёлая и счастливая компания оставила в покое обнесённое оградой гнездовье и вернулась на дорогу. А, пройдя по ней несколько шагов, Михаил Сергеевич остановился перед огромной лужей и стал прощаться.
- Всё, дорогие мои, - с улыбкой сказал он, - дальше уж идите без меня. До свидания!
- А грибы?! - в один голос воскликнули дети. - Мы ведь вам ещё грибов не насобирали!
- В другой раз, - улыбнулся Михаил Сергеевич. - Сегодня мы уж слишком по парадному одеты; не хочется загружать жёнушку стиркой лишний раз.
- Но мы ведь обещали! Светлана Семёновна, ну скажите вы Михаилу Сергеевичу, чтобы нас послушался!
Та потрепала детей по голове и весело сказала:
- Но мы и в самом деле очень нарядно сегодня одеты, а вокруг, видите, какая благодать? Того и гляди, выпачкаемся зеленью, хвоей и цветами. А грибы обождут, успеем ещё Михаилу Сергеевичу насобирать. Да он и сам любит ходить за грибами. Какой ему интерес от вас такой подарок принимать? Ведь самый вкус и прелесть гриба в его собственноручном нахождении где-нибудь в бору, осиннике или дубраве, когда он весело улыбается грибнику, выглядывая из-за вереска или стоя под дубом.
- Светлана Семёновна права, - улыбнулся Михаил Сергеевич. - Грибы гораздо интереснее самому собирать, нежели их покупать или принимать от кого-то как подарок. Замечательный вкус гриба - одно, а вот его захватывающий поиск - совсем другое, что-то невероятно сказочное и увлекательное. Так что грибы отменяются. Мы просто вместе как-нибудь соберёмся и побродим по лесу; устроим что-то вроде школьного похода, целью которого будет глубокое изучение Торы и оказание помощи ей, если она в таковой нуждается. А пока до свидания! И смотрите, осторожно обходите лужи - не запачкайтесь, не то родители будут обижаться за то, что принесли им стирку.
- Не волнуйтесь за них, Михаил Сергеевич, - весело сказала Светлана Семёновна. - Эти лужи для них как родные - ни за что не выпачкают.
- Вот именно, Михаил Сергеевич, - закричали дети, - не волнуйтесь за нас! Лужи нас не выпачкают: мы их любим, и поэтому они не приносят нам неприятностей!
- Что ж, - засмеялся весёлый директор, - вы меня успокоили. До свидания и счастливой дороги!
- До свидания, Михаил Сергеевич! - весело закричали дети.
- До свидания! - также радостно попрощалась Светлана Семёновна и протянула Михаилу Сергеевичу руку.
Тот крепко пожал тёплую женскую ладонь, сверкнул глазами, повернулся и пошёл в Дятлово твёрдым, напористым шагом, а вслед ему понеслось:
"Тора, Тора, мы с тобою мир чудесный сотворим
И однажды над землёю наше знамя водрузим!.."
Потом дети пели другие песни, жизненные и весёлые, а Светлана Семёновна с трепетом в сердце слушала эти песни, любовалась детьми и думала с улыбкой: "Милые мои, прекрасные дети, счастья вам и светлой дороги в жизни! Вы сделаете Тору прекрасной, вы сделаете Тору счастливой! И будет она сиять во Вселенной самыми чудесными красками! И будет шуметь она бесконечными лесами, сверкать зеркальными озёрами, журчать весёлыми ручейками и струиться чистейшими реками!.."
Между тем кончился лес с обширными лужами, пылающим вереском, могучими дубами да корабельными соснами, и вокруг уже золотилась стерня убранного поля, а над миром всё струилась и струилась нескончаемая песня, и дети на этот раз пели:

"Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой.

Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла..."

С огорода, из капусты, выскочила Покоёвка и, радостно виляя хвостом, подбежала к Лиде, которая свою любимицу нежно потрепала, обняла да расцеловала. А песня всё звучала и звучала, и от всей души помогала детям петь милая и очаровательная учительница. В деревню вся компания вошла сияющая и счастливая, безумно любящая жизнь, людей и Тору, и была встречена с распростёртыми объятиями всеми куликовскими жителями.
А вечером односельчане устроили в честь детей и прекрасной учительницы ужин на поляне перед домом Зворыгиных, где недавно отмечали завершение уборки урожая. Было очень весело и вкусно. Лёнька с Матвеем читали стихи, остальные дети в основном пели. Взрослые поднимали за здоровье детей и Светланы Семёновны чарку, закусывали да вместе с детьми пели и танцевали. На рушниках да скатертях в разной посуде располагалась обильная закуска: копчёности, сало, колбасы, сыры, хлеб, масло, румяный картофель, яйца, мёд, конфеты, пироги, сметана, блины, зелень, в том числе помидоры и солёные огурцы; стояли бутылки с квасом, пивом, вином и самогонкой. Собаки нервно крутились в стороне, жадно поглядывая на обильную еду и исходя слюнкой.
Потом, когда полянка, деревня, поле, Дедов лес и сияющие лица были залиты луной, все, счастливые и весёлые, стали расходиться по домам. Первыми, попрощавшись с односельчанами, ушли Ермола и Зинаида Виноградовы; за ними - Семён с Антониной и Фёдор Адамович с Анной Фелициановной; а после них ушли в свои хаты и все остальные. При этом Фома с Гришкой шли по деревне в обнимку, пьяные не то от алкоголя, не то от счастья и едва справляясь со своими ногами. Дед Дорофей пыхтел своей самокруткой и вздыхал от удовольствия, посылая жирные кольца звёздному небосводу. Зося с какой-то необыкновенной душевной лёгкостью кряхтела и, едва шевеля губами, что-то шептала - по-видимому, наколдовывала счастья селянам. Никола Воропаев пел: "Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет..." - и нёс своих весело смеющихся детей над землёю: Танечку - на шее, Олю с Митей - на руках. Андрейка-Смерть Фашистским Оккупантам болтал заплетающимся языком с в стельку пьяным Мулей, и говорили они не о войне и фашистах, а о том, каким чудесным удался нынче праздник и как ноги прямо подкашиваются от счастья. Светлана Семёновна шла с мужем в обнимку, и они, никого не стесняясь, целовались в губы с огромным, необыкновенным чувством; а рядом с ними шли их дети и с сияющими улыбками любовались своими родителями. И Устин с Фёклой были веселы как никогда; и Лида заботливо следила за ними да иной раз придерживала под руку, чтобы те, чего доброго, не споткнулись да не ударились об липку, и с улыбкой говорила при этом: "Осторожней, мамочка, осторожней, папочка! Не споткнитесь, милые, ступайте осторожно!.." Адам с Марфой достигли крайнего пика в своём веселье, и Стеша хваталась за голову да кричала: "Ой-ёй-ёй! Боже мой, боже!..", когда родители спотыкались и со смехом едва ли не падали в крапиву. А в лесу кричали совы, и над головой летали мыши; во дворах тявкали собаки, и в окна стучались бабочки.
Левон, прощаясь с Матвеем да крепко пожимая ему руку, сказал:
- Знаешь, Матюха, какой я сегодня счастливый, знаешь?! Да нет счастливее меня человека на всём белом свете - вот гадом буду! И вот знаешь, кем я решил стать, когда вырасту, знаешь? - Глаза его горели как алмазы, а в голосе чувствовалась такая необоримая решимость, что можно было не сомневаться - он им станет.
- Ну кем? - с улыбкой спросил Матвей.
- Моряком! - выпалил тот. - Классным моряком, дальнего плавания. И знаешь почему?
- Почему?
- Чтобы ходить по морям в дальние страны и рассказывать всем людям, какие мы здесь все счастливые и как мы бережём да любим Тору. Но самое главное - Тора. Тора! Понимаешь?!
- Понимаю, Лёнька, - весело сказал Матвей, - очень понимаю! Правильно, друг, стань моряком, плавай по морям и океанам и рассказывай всем - и даже рыбам! - какие мы все счастливые; что любим Тору; и как нужно любить, жалеть и оберегать нашу Тору, как нужно её украшать и строить, чтобы она стала ещё прекраснее и счастливее! Но и не забывай о великом объединении. Кого ни увидишь на своём пути, рассказывай ему о наших стремлениях, и нас поймут, нас услышат; народы объединятся, и мы будем жить одной семьёю, свободными, под одним на всех небом, под одним на всех Богом, с одной верой, под сенью одной Церкви! На благо жизни, на благо Торы, ради нашего общего счастья, ради миллионов-миллионов следующих поколений!
Но в следующий миг Матвей сбавил тон и проговорил с печалью:
- Но, Лёня... как же Оля? Она ведь будет тосковать по тебе в ожиданиях и плакать.
- Брось, друг, - улыбнулся Лёнька и хлопнул по плечу Матвея, - разве плачут те, кто горит в любви, кто охвачен необыкновенным счастьем и любовью?! Они сияют и кричат: "Храни тебя Боже!"
- Не знаю даже, что и сказать, - повеселев, проговорил Матвей. - Однако, что ни говори, а расставаться с любимыми всё-таки очень печально. Очень.
- Да, Матюха, печально, не спорю. Но не беда, - хлопнул в очередной раз по плечу Матвея Лёнька, - прорвёмся! Любовь крепче будет. А пока - до завтра, друг! - И убежал в калитку.
А у своей калитки стояла Леночка и с нетерпением ждала того мгновения, когда её "суженый" попрощается с Левоном и подойдёт к ней, своей любимой. И вот они наконец стоят друг напротив друга на расстоянии ладони и держат один другого за руки. А руки у обоих тёплые, и глаза алмазами светятся. Прошло мгновение, и тихо проговорила Леночка:
- Я люблю тебя, Матвеюшка! Ах, как я тебя люблю, милый!
А тот нежно и с чувством ответил:
- И я тебя безумно люблю, Ромашечка! Ты самый чудесный цветок на свете! И мы всю жизнь будем вместе: ты, моя любовь, я и Тора.
- Всегда, всегда! - весело добавила Лена. - И будем самыми счастливыми на свете! - Несколько мгновений затем она смотрела на своего любимого молча, и в её глазах сверкали необычайно искренние слёзы. Наконец она с трепетом вздохнула, улыбнулась тёпленькой улыбкой и сказала: - А теперь поцелуй меня, милый! Крепко-крепко поцелуй, чтобы прямо загорелись мои губы!
И они поцеловались, крепко прижав друг друга к сердцу, и вспыхнули пламенем их губы.
- Спокойной ночи, Ромашечка!
- Спокойной ночи, милый!
Леночка вбежала в калитку, а Матвей, махнув ей рукой, побежал в свою хату. Однако, пробегая по двору, он услышал, как тихо из-за забора его кличет Стеша:
- Матвей, Матвеюшка! Подойди, пожалуйста, сюда, к забору!
Он вбежал в огород, проскользнул меж ульев и приблизился к Стеше, смотревшей на него сквозь штакетник. Та в свете луны выглядела печальной, и хорошо было видно, как по её щекам струятся слёзы.
- Что с тобой, Стешенька? - озабоченно проговорил Матвей. - Что случилось, милая?
А та всхлипнула и навзрыд проговорила:
- Милая? Милая, сказал ты?.. Как приятно это слышать, Матвеюшка, как приятно! Я люблю тебя, Матвей! Люблю тебя сильно-сильно! У меня очень болит сердце! Я умираю!
Сказала и убежала, вскоре хлопнув дверью. А Матвей не мог сказать ни слова: так жалко ему стало девочку. Но спустя минуту тихо промолвил:
- Ах, милая моя Стешенька, ты такая прекрасная и хорошая девочка! Но я очень люблю Леночку, мою необыкновенную Ромашечку; она - моя суженая! - После чего печально вздохнул, медленно отошёл от забора и пошёл в хату.

Продолжение следует.
Начало: