Как советская биотехнология стимулировала развитие западной науки
Вопреки общему мнению об отставании советской генетики, в последнее десятилетие существования СССР молекулярно-генетические исследования развивались у нас достаточно успешно, пусть и несколько однобоко. Ныне ведущие российские специалисты в области молекулярной биологии работают за рубежом.
После того как из Китая по всему миру пошел гулять таинственный вирус атипичной пневмонии SARS, вызывающий воспаление легких, некоторые ученые предположили, что имеют дело с одним из образцов биологического оружия, разработанного или нелегально приобретенного Китаем на черном рынке.
В связи с событиями вокруг биологических угроз последнего времени, связанных с глобальным распространением инфекций, сегодня на Западе вспоминают человека, который создал ряд самых убийственных образцов биологического оружия. Ни один из советских перебежчиков, запросивших политического убежища в Великобритании, не сравнится по важности с 52-летним советским ученым Владимиром Пасечником, который считался лучшим в мире экспертом по ведению биологической войны. В октябре 1989 года Пасечник решил остаться в Англии, и после бегства из СССР он в течение двух лет рассказывал о своей работе над смертельными вирусами и бактериями в сотнях собеседований с британскими спецслужбами. Его рассказы глубоко потрясли незаурядное воображение аналитиков из разведки. Речь шла о стратегических ракетах, нацеленных на американские города и начиненных генетически модифицированными возбудителями страшных болезней.
Владимир Пасечник родился в 1937 г. в Сталинграде, и волею судьбы ему суждено было стать одним из самых успешных молодых ученых в Советском Союзе. Пасечник всегда сторонился военной карьеры и мечтал о мирной роли ученого-медика. Как это часто бывает, успех не сопутствует мирной деятельности. После окончания Ленинградского технологического института Пасечник некоторое время работал в ленинградском Институте высокомолекулярных соединений над проблемой радиохимии и химиотерапии онкологических заболеваний, но быстро отошел от темы и перешел к исследованию воздействия антибиотиков на клетки, погрузившись в мир убийственных микробов и боевых отравляющих веществ нового поколения. Когда 10 апреля 1972 года генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев согласился подписать конвенцию о запрете разработки и распространения биологического и химического оружия, уже скрепленную подписями более чем 160-и мировых лидеров, казалось, никто больше не будет производить зловещих микробов. Впрочем, обещания политиков, как показывает история, всегда следует толковать с точностью наоборот. Так и случилось.
В 1974 г. к Пасечнику обратился представительный генерал из Министерства обороны (Всеволод Огарков, возглавлявший Госкомитет микробиологической промышленности) и предложил организовать в Ленинграде научную лабораторию. Генерал пообещал неограниченную финансовую поддержку от правительства для закупки иностранного оборудования и набора лучших специалистов со всего Советского Союза. Позже лаборатория преобразовалась в Институт особо чистых биопрепаратов. Для Пасечника это был случай реализовать честолюбивые мечты о создании новых лекарственных средств. Его исследования были многообещающими, и он надеялся, что сможет сделать лекарство против некоторых форм рака. До этого времени он привык думать, что у него никогда не хватит ресурсов закончить свою работу. Теперь ему был дан выпадающий раз в жизни шанс организовать одну из наиболее передовых биотехнологических лабораторий в Союзе. И он, не раздумывая, согласился. Тот факт, что предложение исходило от Министерства обороны, ничуть не обеспокоил его. В Советском Союзе военные были двигателем прогресса - у них единственных были деньги и люди для того, чтобы проводить серьезные научные изыскания. Даже если научный проект имел сугубо гражданскую значимость, военные все равно стояли во главе. Это был советский путь. И вообще путь современной науки.
С 1974 по 1981 г. Пасечник построил специальную лабораторию, насчитывающую 400 сотрудников. У него образовался огромный бюджет, и хватало твердой валюты, чтобы обеспечить своим ученым постоянный доступ к самым передовым достижениям в области биотехнологии на Западе. Лаборатория начала успешно функционировать в 1981 г. Через два года Пасечник узнал правду: он оказался в центре сети заводов и лабораторий, работающих над созданием нового биологического оружия. <Официально мы занимались разработкой вакцин и средств защиты растений>, - позже вспоминал Пасечник. <Но фактически мы разрабатывали производственные технологии и оборудование в рамках гигантской программы биологической войны>.
Поначалу Пасечник имел весьма скудное представление о размерах операции. Только позднее он узнал, что две такие же, как и его, лаборатории, разместились в Москве, две - в Подмосковье и еще одна - в Новосибирске, все работали над одним проектом. Пять заводов со штатом в 15 тысяч человек работали в других концах страны. Объединение, называемое "Биопрепарат", имело ежедневный бюджет в 200 млн. руб. и 10 млн. долларов США. Это был один из самых крепких секретов холодной войны. Задача концерна была разработать новые штаммы микробов, более сильные, чем когда-либо известные науке, и производить их в виде аэрозолей. Микробы также должны быть устойчивыми к антибиотикам, имеющимся у НАТО на Западе.
В лаборатории Пасечника занимались специфической работой: искали пути, как начинить артиллеристские снаряды, бомбы и ракеты микробами, обеспечить их продолжительное существование в воздухе и распространить их на возможно большие территории.
Прорыв случился в 1983 г. в одном из НИИ города N. Здесь с помощью исследований лаборатории Пасечника ученые разработали новый штамм туляремии - особо опасной инфекции, переносимой посредством контактов и укусов насекомых и вызывающей смертельные заболевания людей и животных. Впервые туляремию идентифицировали в 1911 г. в Калифорнии, в местности Туляре (отсюда и название) у диких грызунов. В 1926 г. выделили туляремийного возбудителя и в СССР - от водяных полевок, сельскохозяйственных и промысловых животных. После успешных испытаний микроба Москва дала разрешение на широкомасштабные разработки и производство.
Два года спустя ученых из города N попросили разработать еще более сильный микроб на основе легочной чумы. Работа Пасечника заключалась в совершенствовании производственных процессов с целью получения наибольшей эффективности. В результате в 1987 г. Советский Союз имел производственную мощность до 200 кг суперчумы в год, достаточных для того, чтобы убить 5000000 человек. Военные подсчитали, что бомба, заряженная 50 килограммами чумы или сибирской язвы, сброшенная на город, может заразить все живое на площади 20 квадратных километров, и такие города, как Нью-Йорк или Лондон, будут поставлены на колени. Впрочем, суперчума никогда не производилась в больших масштабах. У микроба оказался короткий период жизни, и его произвели лишь в количествах, достаточных для испытаний. Но Биопрепарат был готов и к полномасштабному производству. Была составлена программа для наработки больших объемов наиболее разрушительного генно-инженерного оружия. Небольшое количество русской суперчумы могло бы разрушить любой город на Западе, убив миллионы людей. Воплощенная мечта военных о совершенном оружии.
В советском министерстве обороны высокопоставленные генералы полностью осознавали эффективность биологического оружия и внесли его в свои военные планы. Известное как оружие специального назначения, оно должно было использоваться не только как последнее средство после ядерной бомбардировки, но также во внеядерном конфликте, для атаки вражеских резервных войск, для прерывания операций в портах и на железнодорожных центрах. Каждая часть этой программы была нарушением Конвенции 1972 г. о запрете биологического и химического оружия, которая была подписана Советским Союзом. Неизвестно, во что бы все это вылилось, но тут пришел Горбачев с перестройкой.
Эпоха Горбачева стала для Пасечника шансом изменить направление работ своей лаборатории. В конце 1985 он просил официальные лица в Биопрепарате позволить ему включить в программу некоторые исследования гражданского направления, но ничего существенного не добился. "Я просил много раз, чтобы мне дали мою работу и мое место". Ему и дали. К 1988 г. Пасечник получил звание генерал-майора и встал во главе двух заводов и трех научных лабораторий. Две из них работали над созданием оружия, третья была предоставлена ему для выполнения его гражданских планов, а также в качестве прикрытия исследований в области создания биологического оружия.
Как истинный ученый, Пасечник не переставал испытывать беспокойство от результатов своей деятельности. Простой и наивный, он даже не знал, что его работа является нарушением международного договора 1972 г., о котором, может быть, и слыхом не слыхивал. Но он чувствовал, что оружие, которое он разрабатывал, было оскорблением его научного профессионализма. Кроме того, он не мог не сознавать, что разработка генно-инженерного биологического оружия является преступлением против человечества.
В конце 1988 г. он начал всерьез подумывать о дезертирстве. Несмотря на долгую научную карьеру, Пасечнику никогда не разрешали выезжать за пределы Совестного блока. Когда летом 1989 г. Биопрепарат приступил к переговорам с заводом в Тулузе во Франции о производстве оборудования для химических лабораторий, Пасечник вызвался поучаствовать в деле. В качестве награды за его служебную и научную деятельность ему разрешили загранкомандировку.
Владимир Пасечник прибыл во Францию в начале октября 1989 г. Он тщательно подготовился к поездке и заранее продумал, как избежать слежки представителей КГБ, сопровождавших его группу. Однажды утром он позвонил в Британское посольство в Париже и в коротком разговоре с удивленным дипломатом назвал себя и попросил политического убежища. Новость о его просьбе немедленно достигла секретной разведслужбы Лондона МИ-6. За последние 5 лет секретные службы Англии и США и некоторые военные организации делились обрывками информации о программе разработки советского биологического оружия. Так, в мае 1979 г. американская разведка узнала о взрыве на секретном заводе близ Свердловска, где выброс микробов сибирской язвы убил около 100 человек, а территория вокруг завода была заражена в радиусе нескольких километров. Специалисты пытались исправить положение, проведя широкую иммунизацию, но все последствия взрыва были засекречены.
В 1980-х британские и американские власти желали прояснить вопрос о выбросе на секретном объекте в Советском Союзе, но наша официальная линия оставалась непреклонной: люди в городе погибли от употребления зараженного мяса, купленного на черном рынке. Программы создания биологического оружия не существует. Обрывки же информации, поступавшие из других источников в ЦРУ и МИ-6, свидетельствовали о другом. На спутниковых фотографиях им были видны заводы и лаборатории, построенные для производства биологического оружия. Оборонное разведывательное агентство Пентагона определило, что в России имеется около восьми мест для производства и хранения биологического оружия. Английская служба безопасности согласилась с этой точкой зрения, и серия докладов была представлена главам служб разведки с предупреждением о том, что советская программа разработки биологического оружия не прекращена в связи с реформами Горбачева.
Когда разведка носит фрагментарный характер, политики часто не прислушиваются к противоречивой информации. В то время все западные правительства были обольщены реформами Горбачева. <Холодная война> подтаивала, и ни один премьер-министр или президент не рискнул пойти на конфронтацию с Союзом, что могло бы нарушить зыбкую сбалансированность международных отношений. В то же время у западных политиков сохранялась надежда, что Горбачев честный человек, который не допустит разработки такого ужасного оружия, как биологическое, пока он остается президентом. Предупреждения разведки были проигнорированы. Когда шеф английской разведки в Париже отправил в Лондон сообщение о возможном перебежчике в Тулузе, это вызвало значительное волнение. В конце концов, это было такое доказательство, которое удовлетворило скептически настроенных политиков. Из Парижа Пасечника переправили в Лондон.
Как только нога советского генерала-ученого коснулась Британской земли, Пасечник разрыдался. Решение покинуть страну и семью стоило ему большого напряжения. Он убедил себя, что из-за того, что его работа была такой ужасной, на Западе он встретится с самыми серьезными проблемами, возможно даже его посадят в тюрьму. Можно оценить его мужество, если он, несмотря на страх, покинул самолет с готовностью все рассказать. Информация, полученная от Пасечника, была передана ЦРУ по обеим сторонам Атлантики, и мозаика русской программы создания биологического оружия была заполнена новыми фишками.
Президент вашингтонского исследовательского института контроля над химическим и биологическим оружием Майкл Муди в конце восьмидесятых годов входил в руководство американского агентства по контролю над вооружениями и разоружению. По его словам, несмотря на размеры Биопрепарата и свердловский инцидент, власти США <почти ничего не знали> об этой организации до 1989 г. Когда картина прояснилась, ЦРУ и английская разведка начали представлять информацию ведущим политикам. Для начала политики получили подробные доклады, четко приготовленные на основании информации Пасечника. Для того чтобы подчеркнуть серьезность проблемы, доклад был представлен властям всех заинтересованных сторон. Доказательства оказались настолько убедительны, что даже у политиков, не желавших конфронтации с Горбачевым, не осталось сомнений.
В апреле 1990 г. британское и американское правительства направили Советскому Союзу подробную информацию, которой они владели. Реакции не последовало. Затем, в июле 1990 г., Президент Буш и премьер-министр Тэтчер отдельно встретились с Горбачевым. Оба задали ему вопрос о биологическом оружии. Горбачев отрицал информацию. Тэтчер, которая была уверена, что у нее особенно близкие отношения с советским лидером, сказала, что если программа не будет остановлена, Запад придаст ее широкой огласке. Горбачев обещал рассмотреть вопрос. Через два месяца министр иностранных дел Шеварднадзе прислал формальный ответ. К этому времени разведслужбы провели брифинг с Бушем и Тэтчер. И снова Горбачев все отрицал.
Поскольку разведывательное сообщество продолжало кампанию, конфронтации с Москвой происходили вплоть до падения Горбачева и приход к власти Ельцина 1 февраля 1992 г. Буш и Ельцин встретились во время своей первой беседы. До встречи в Кэмп-Дэвиде американские дипломаты прояснили, что программа создания биологического оружия была самым большим камнем преткновения между двумя лагерями, и жест Ельцина в этой области будет символизировать новую эру отношений между США и Россией. В этот раз Ельцин пришел подготовленным. Он признал, что действительно программа существует, и он прикажет ее закрыть.
Через месяц Ельцину доложили о программе со всеми подробностями. Через два месяца Россия согласилась на проведение инспекции, но не назвала все интересующие противостоящую сторону места. Дело остановилось. Проверка оказалась невозможной. Чтобы усилить интерес Запада, ЦРУ вывезла в конце 1992 г. перебежчика из Биопрепарата. Он подтвердил рассказ Пасечника и добавил, что, несмотря на указ Ельцина о прекращении программы, исследования и создание новых штаммов генно-инженерного супероружия продолжаются.
На встрече Клинтона и Ельцина в Ванкувере вопрос о биологическом оружии был вписан в план. Снова Ельцин заверил американского президента, что все работы прекращены. На этот раз Ельцин был убедительным, и самые циничные представители разведки склонились в пользу доверия.
Затем, опять осенью, еще один перебежчик из Биопрепарата достиг Британских берегов. В рядах английской разведки возникло естественное замешательство и смятение, не был ли перебежчик внедрен специально. Но все свидетельствовало в пользу того, что он действительно русский. В-первых, перебежчик не умел водить машину, что, по мнению разведки, является прямым признаком того, что он принадлежит к привилегированной касте в Советском Союзе. Во-вторых, горе, которое он изображал, и слезы, которые лил, рассказывая о своей работе, было невозможно сфальсифицировать. В-третьих, его любовь к сонатам Моцарта, которые он слушал после очередного обеда с новыми опекунами, убедили английских боссов, что перед ними отнюдь не профессионал разведки, а замороченный политикой ученый. Он привез с собой новую информацию. "Это ошеломляюще!", - прокомментировал случившееся один из асов английской разведки.
А когда страна распалась, в США бежал Алибек Алибеков - второй человек в иерархии нашего военно-биологического комплекса. Началось с того, что Михаил Горбачев разрешил представителям США и Великобритании посетить некоторые из предприятий Биопрепарата, где в качестве гида выступал Алибеков. В своей книге <Биологическая опасность> перебежчик номер два рассказывает о том, как пытался убедить инспекторов, что лаборатории работали над созданием исключительно средств обороны. Он вспоминает, как за обедом один американский инспектор сказал ему: "Должен сказать вам, что мы не верим ни одному вашему слову. Мы все знаем".
В апреле 1992-го Ельцин издал указ прекратить работы по наступательному биологическому оружию. Так мы фактически признали, что готовились к наступательной биологической войне. Впрочем, суть того указа Ельцина вовсе не запретить, но сократить ассигнования на военно-биологические исследования на 30 процентов. Потеря испытательного центра на острове Возрождения в Аральском море, завода в Степногорске и прочих объектов за пределами России - это и есть те самые тридцать процентов. Но ни в Загорске, ни в Екатеринбурге, ни в Кирове работ не прекратили. Разве что так и не построили новый завод по производству биооружия в Марий Эл.
Чтобы справиться со всей информацией, представленной Пасечником, английская разведка, министерство обороны и другие правительственные организации дали специальное задание ученым, офицерам разведки и аналитикам оценить разведку в более широком контексте. Это была кропотливая, но плодотворная работа. Когда Пасечник подробно описал свою жизнь, образование и работу, иностранцам впервые стала понятна связь Академии наук, ранее считавшейся сугубо гражданским учреждением, с военными ведомствами.
В декабре 1990 Россия направила приглашение Вашингтону и Лондону посетить четыре секретных объекта. Была сформирована совместная англо-американская делегация. Если в намерения этой миссии входило убедиться, что программа остановлена, то эффект оказался обратным. В городе X англичане нашли аэрозольную камеру для испытаний биологического оружия. Поразила их стальная комната площадью в десятки квадратных метров со столбами в полу, к которым привязывали животных, которым через отверстия в потолке впрыскивали яд. Инспектирующая команда также обнаружила камеру для испытания систем доставки биологического оружия. В соседнем помещении были выстроены целые ряды ферментеров для производства сотен килограммов биологического оружия - точные указания были представлены Пасечником.
Тем не менее, мы продолжали от всего открещиваться. В сентябре 1991 г., через месяц после этой комиссии, Джон Мейджор, новый британский премьер, встретился с Горбачевым в Кремле. Двухчасовая встреча была посвящена экономическим вопросам, но Мейджор предъявил доказательства существования программы создания секретного оружия, включающей разработку бомб и ракет, начиненных суперчумой, что, по его мнению, противоречило международным соглашениям. Ельцин подписал лишь формальный декрет, запрещающий программу.
Но дезинформация на этом не прекратилась, поскольку видные чиновники из Биопрепарата постарались свести к минимуму работу, которой они занимались. Возглавлявший Биопрепарат генерал заявил в интервью <Независимой Газете>: <Не так много людей было занято, как может показаться. Различные лаборатории no-существу занимались гражданскими вопросами. Роль Пасечника в этом деле весьма невелика, и не надо делать из него героя>.
Реакции, подобные этой, внесли определенный скептицизм в отношения Лондона и Вашингтона к Ельцинскому указу заморозить программу Биопрепарата. Хотя главная испытательная площадка, как было объявлено, закрыта, специалисты, работающие по проверке проекта, едва ли обрадовались, когда им сообщили, что человек, вставший во главе замораживания программы, не кто иной, как генерал Анатолий Кунцевич - еще вчера создатель программы разработки химического оружия. Один высокопоставленный чиновник западной разведки сказал по этому поводу: "И это человек, который ничего не сделал, кроме вранья, в течение ряда лет по поводу химического оружия, и теперь мы должны поверить, что он собирается добровольно разрушить дело своей жизни? Мы едва ли можем поверить сообщениям Ельцина". В июле 1992, британское и американское правительства потребовали от России список всех исследований в области создания биологического оружия, места производства и хранения и сообщить Британской разведслужбе, какие шаги предпринимает Россия для продолжения программы.
При всех претензиях западной стороны к России, не надо думать, что аналогичными разработками и исследованиями не занимаются те же американцы и европейцы. Более того, быстрое развитие биотехнологии в современном мире позволяет производить запрещенные вооружения нового поколения в условиях небольшой лаборатории. Революция в области генной инженерии может привести к созданию еще более опасных штаммов и появлению более дешевых методов их разработки. Как отмечает издание Jane's, генетически модифицированное оружие уже давно не новость. Не один советский институт "Биопрепарат" с 1973 года экспериментировал с патогенными организмами, устойчивыми к противоядиям, в том числе с сочетанием оспы и венесуэльского энцефалита. Да, Россия разработала штамм сибирской язвы, устойчивый к вакцинам и антибиотикам. Применение методов генетической модификации приводит к появлению в 100 раз большего количества патогенов и токсинов, чем имеется в обычных штаммах. Появляется возможность вводить гены в инфекционные микроорганизмы, повышая их сопротивляемость к антибиотикам и окружающей среде. Можно, например, выделить устойчивый к антибиотикам ген стафилококка и пересадить его в микроорганизм, вызывающий чуму, которая в этом случае будет трудно поддаваться лечению даже в излечимой бубонной форме. Другой проблемой создания и доставки биологического оружия является выживание вирусов после распыления. Генетически модифицированные биологические агенты могут оказаться более живучими. Увеличение при определенных экологических условиях продолжительности жизни патогена, вскоре, по-видимому, станет возможным. Но то же предприятие в условиях конверсии и правильного руководства может успешно заниматься изучением или производством вакцин против смертельно опасных микробов, поэтому просто <ликвидировать> такие предприятия ошибочно и недальновидно.
Итак, Пасечник счастливо обосновался в Англии. Он имеет работу, которую любит. Работает на Британскую компанию, проводя научные исследования, которыми он хотел заниматься после окончания института. Вернее, работал. Потому что в последние годы таинственная волна смертей прокатилась по головам микробиологов высочайшего уровня. Одиннадцать ученых таинственно умерли в течение полугода. Все они тем или иным образом связаны с разработкой бактериологического оружия. Первые три исследователя умерли в 2001 году. Бенито Куэ был специалистом в области инфекционных заболеваний и молекулярной биологии в Медицинском институте Майами. По мнению полиции, он был сбит машиной на автостоянке института, однако при вскрытии не было обнаружено никаких телесных повреждений. Возможной причиной смерти врачи называют инсульт. Через четыре дня таинственно исчез Дон Уили, один из крупнейших микробиологов США, работавший в Медицинском институте Говарда Хьюза Гарвардского университета. Он изучал взаимодействие иммунной системы с возбудителями СПИДа, лихорадки Эбола и гриппа. Полиция нашла его машину на мосте недалеко от Мемфиса, штат Теннеси. Его тело было обнаружено в декабре в реке Миссисипи. Иностранные эксперты предполагают, что он упал в воду в результате приступа головокружения. Еще через пять дней внезапно умер в Солсбери Владимир Пасечник. Он был найден мёртвым недалеко от своего дома. Согласно заключению эксперта, причиной смерти стал инсульт. Еще две смерти произошли в декабре 2001 года. Роберт Шварц был обнаружен зарезанным в своем доме в Лизберге. По подозрению в убийстве были задержаны дочь Шварца и несколько ее друзей, состоящих в языческом обществе. Доктор Шварц занимался исследованиями патогенных микроорганизмов, в частности, расшифровкой их ДНК. Он работал в Центре передовых технологий в Херндоне, штат Вирджиния. Через четыре дня в результате несчастного случая умер Нгаен Ван Сет. Он оказался заперт в герметичной камере своей лаборатории и погиб от удушья. Ван Сет работал в группе исследователей, известной открытием вируса мышиной оспы, который, возможно, станет средством борьбы с оспой. Пять дней спустя британский микробиолог Ян Лангфорд, специалист в области вредного воздействия окружающей среды, был обнаружен мертвым у себя дома. Его тело было привязано к креслу и раздето ниже пояса. Через две недели в Сан-Франциско погибают еще два выдающихся микробиолога: Таня Хольцмайер, эмигрантка из России, занимавшаяся молекулярной биологией, была застрелена своим другом, также микробиологом, Гайангом Хуангом, который после этого покончил собой. Последние две гибели произошли через день. Известный астробиолог Дэвид Уинн-Уильямс, сотрудник Британского антарктического общества, изучавший жизнедеятельность микробов в космосе, был сбит машиной во время утренней пробежки. На следующий день погиб Стивен Мостов, известный под прозвищем <Доктор Грипп> за свои достижения в лечении этого заболевания. Его личный самолет разбился в Денвере. Эту трагическую зависимость проследили журналисты канадской газеты .
<Скоропостижно> скончались ещё два эксперта-микробиолога. Доктор Патрик Кили, эксперт по бешеным коровам, и Доктор Роберт Шопе, эксперт, предупредивший об эпидемии бешеных коров в США, скончался в 2002 г. Количество экспертов микробиологов, погибших и <внезапно> умерших, с 11 сентября 2001 года, составило уже 50 человек. Ни один случай не связан с заражением: суицид или внезапная смерть. Есть и жертвы: на самолёте, который летел из Израиля и был сбит <заблудившейся> украинской ракетой над Чёрным морем, находились, по крайней мере, пять российских микробиологов. Израильские журналисты сообщают, что перед этим два израильских микробиолога были убиты в Израиле. Другой, Владимир Коршунов был найден мёртвым на московской улице с проломленным черепом. Как сообщала газета <Правда>, он работал в МГУ над вакциной против биологического оружия.
Как видно, профессия микробиолога становится в наше время одной из наиболее опасных.
